– Я не слепой. Видел, как вы обжимались.
Богдан горько усмехается и, разочарованно глядя на меня, качает головой.
– Да-а… за полгода наших отношений ты ни разу не обнимала меня так, как его. А теперь стоишь и льешь мне в уши, что между вами ничего нет?
– Мы познакомились с ним сегодня, – говорю я, отчего Богдан резко меняется в лице. – Помнишь, я просила тебя найти полковника Балашова? Это его сын. Егор Балашов.
– Так это твой родственник, что ли?
– Не совсем… – глубоко вздыхаю я. – Не знаю, как все объяснить тебе… Боюсь, ты, как и Вика, примешь меня за сумасшедшую.
– Ты сейчас о своей прошлой жизни? – смеется он. – Вика рассказывала мне, как ты называла себя какой-то Ниной и несла всякую хрень.
– Это не хрень! – закипаю я. – И Егор – прямое доказательство тому, что в прошлой жизни я была Ниной Балашовой. Он ее брат, понимаешь? Ее семья существует! И Нина существовала! Я была на ее могиле, видела ее фотографии, и…
– Прекрати нести бред! – грубо бросает Богдан, крутит пальцем у виска и, в шоке глядя на меня, протягивает: – Ты точно слетела со всех катушек… Не соображаешь, что делаешь. Притащила домой мужика с улицы, называешь его своим братом из прошлой жизни.
Богдан резко хватает меня за руку.
– Я отвезу тебя в больницу.
– Пусти! – огрызаюсь я.
Поднимаю голову и пристально смотрю в его глаза.
– Уходи. Мне не о чем разговаривать с человеком, который называет хренью то, что стало для меня смыслом жизни. Убирайся и больше никогда не приезжай сюда.
– Лер, я хочу помочь тебе, – растерянно глядя на меня, произносит Богдан. – Мы с Викой переживаем за твое состояние, и…
– Между нами все кончено, – перебиваю я. – Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал. За выставки, за знакомства с художниками, за то, что хотел сделать меня своей женой, и за то…
– Что за прощальные речи? – всплескивает он руками. – Лер, давай найдем хорошую клинику, где тебя обследуют. Хочешь, можем прямо сейчас поехать на МРТ или к психотерапевту.
– Я здорова, Богдан. Просто моя жизнь изменилась после комы, и я никогда не стану прежней Лерой.
Набираю полную грудь воздуха и, перед тем как уйти, добавляю:
– Есть вещи, которым мне хочется посвятить всю свою жизнь. И ради этого я готова отказаться от всего, что имею.
Богдан молча смотрит на меня несколько секунд, затем прищуривается.
– Посмотрим, как ты заговоришь, когда на тебя наденут смирительную рубашку и запрут в дурке.
Сверля меня взглядом, сует руки в карманы спортивных брюк, разворачивается и не спеша спускается по лестнице.
Мне даже легче стало.
Вопрос с Богданом решен.
Теперь я могу полностью посвятить себя Нине и той миссии, которую должна выполнить.
Открываю дверь и чуть ли не врезаюсь в Егора.
– Давай я поговорю с ним? – предлагает он, выглядывая на площадку. – Объясню ему, что ты не сумасшедшая.
– Не стоит, – глядя на него, улыбаюсь я. – Все так, как и должно быть. Чай будешь?
Егор внимательно изучает мое лицо, проводит ладонью по моей щеке и снова прижимает меня к себе.
– Да какой тут чай.
Утро следующего дня
Открываю глаза, смотрю на спящего Егора, накрываю одеялом его рельефное тело и молча лежу рядом, рассматривая его лицо, жилистую шею, мускулистые плечи.
Мы разговаривали с ним почти до рассвета.
Я рассказывала ему о своей жизни, он – о своей.
Я узнала, что он спортсмен, что мама живет в деревне и несколько лет назад вышла замуж.
Когда я спросила у него, смогу ли я увидеть ее, он ответил:
