Тяжелые времена - страница 30

Вскоре этот офис станет моим вторым домом, в котором я проведу много часов, беседуя по телефону с руководителями других стран и меряя свой небольшой кабинет шагами. Но сейчас, в этот первый день, я просто осматривала его и наслаждалась его видом.

Я взяла письмо от Конди и открыла его. Оно было кратким, теплым и сердечным. Она написала, что работа госсекретаря – «самая замечательная работа в правительстве» и что она была уверена, что передает Госдепартамент в хорошие руки. «У Вас есть самое важное качество, необходимое для этой работы: Вы искренне любите свою страну». Я была тронута ее словами.

Я не могла дождаться, чтобы начать!

В погожий воскресный день в середине февраля 2009 года мой кортеж двигался по тихим дорожкам авиабазы «Эндрюс». Мы проехали мимо постов охраны, домов и ангаров и оказались на просторном, покрытом гудроном взлетном поле. Начинался мой первый визит в качестве госсекретаря США. Машины остановились возле сине-белого «Боинга-757» ВВС США, который был оснащен самыми современными средствами связи, что позволяло координировать дипломатическую деятельность, находясь в любой точке мира. Большими черными буквами вдоль борта самолета были написаны слова: «Соединенные Штаты Америки», сбоку от надписи был герб США. Я вышла из машины, остановилась на мгновение и окинула все это взглядом.

В качестве супруги президента раньше я летала по всему миру на «борту номер один» ВВС США, самом большом и великолепном правительственном самолете. Мне не раз доводилось совершать и собственные поездки, как правило, на подобных же самолетах «Боинг-757», а также поездки в качестве сенатора в составе делегаций конгресса в такие страны, как Ирак, Афганистан и Пакистан, на самолетах классом ниже. Но это не могло подготовить меня к тому, чтобы провести в воздухе в ближайшие четыре года более двух тысяч часов, преодолев за это время около миллиона миль. Это восемьдесят семь суток, когда все время дышишь искусственно очищенным воздухом и чувствуешь непрерывный гул турбин реактивных двигателей, которые мчат тебя сквозь пространство со скоростью более 800 километров в час. Эта мощная машина служила для меня также символом нации, которую мне выпала честь представлять. Сколько бы километров мы ни оставили позади, сколько бы стран ни посетили, меня никогда не покидало чувство гордости при виде этого всеми узнаваемого сине-белого самолета, стоявшего в готовности на какой-нибудь дальней взлетно-посадочной полосе.

На борту самолета, слева от меня, в отсеке, заполненном мониторами компьютеров и различной радио- и видеотехникой, уже работали несколько офицеров ВВС. Дальше по коридору пилоты в своей кабине проводили перед взлетом заключительные этапы проверки всех систем. Направо шел узкий коридорчик, который вел в мой личной отсек. Там был небольшой письменный стол, раскладной диван, ванная комната и туалет, а также телефоны открытых и закрытых линий связи.

Далее был расположен главный салон самолета. Он был разделен на три секции: для сопровождавших меня сотрудников моего аппарата, сотрудников службы безопасности и представителей прессы и персонала ВВС. В первой секции были размещены два стола, по сторонам которых, как в купе поезда, один против другого, стояли четыре кожаных кресла. На одном из столов сотрудники дипломатической службы Госдепартамента развернули передвижной офис. Отсюда можно было связаться с Ситуационным центром Госдепартамента. Сотрудники могли здесь подготовить все, что угодно, от шифрованных телеграмм до подробного плана работы на день, – и все это на высоте более 10 тысяч метров. Через проход от них располагались руководители моего аппарата. Они могли поработать с ноутбуками, провести телефонные переговоры или немного вздремнуть. На столах постоянно лежали толстые информационные бюллетени и черновики выступлений с пометками, зачастую можно было заметить и номера журналов «Пипл» или «Ю Эс Уикли», выглядывавшие из-под официальных бумаг.