– Лиз, лучшее, что мы можем сделать, это выпытать у Джорджа, где находится документ.
Королева отбросила вуаль с лица, вглядываясь в глаза Глостера.
– Но как это сделать?
Ричард, прихрамывая, обошел вокруг нее. Он машинально покусывал нижнюю губу.
– Вот что, Лиз… – В его голосе звучала фамильярность, но королева, обычно столь щепетильная в вопросах этикета, сейчас не обратила на это внимания. – Вот что, Лиз, наверняка сейчас никакого документа у него при себе нет. Иначе он уже давно потребовал бы у Эдуарда выступить против меня в деле Анны Невиль.
– Джордж не настолько глуп, чтобы настаивать там, где Эдуард ничего не может поделать. На твоей стороне закон и парламент.
Но Глостер не обратил внимания на слова королевы.
– Кровь Господня, Лиз, может, нам стоит рискнуть и попытаться заманить Джорджа в капкан? Заставь Эдуарда не уступать, заставь Джорджа разъяриться, и тогда он вызовет своего поверенного. А человека приезжего, который имеет привилегию предстать в палате лордов, трудно не заметить. Тут-то мы и перехватим его!
– Нет! – твердо ответила королева.
Ричард засмеялся.
– Ну же, Лиз! Вудвили и Ричард Глостер – немалая сила, и мы сумеем справиться с человеком Кларенса. Вы и я. Так или иначе, с этим шантажистом пора кончать.
– Нет!
Королева вдруг резко повернулась и направилась к выходу. Ричард, злясь, крикнул ей вслед:
– А ведь вы солгали, сказав, будто вам неведомо, что в том документе. Вы боитесь, что я заполучу его раньше и воспользуюсь им против вас, как Кларенс. Но вы забыли мой девиз: «Ligat me fides!»[11]
Элизабет не откликнулась. Ричард видел, как развевается покрывало на ее голове, как скользит по плитам церкви длинный шлейф. «А ведь она опасается меня больше, чем Кларенса», – отметил он и решился на последнюю попытку.
Прихрамывая, он устремился за королевой.
– Лиз, мне известно, что эта бумага каким-то образом связана с епископом Батским Стилингтоном.
Элизабет остановилась, словно наткнувшись на стену. Ричард выжидал.
Королева повернулась медленно, очень медленно. Даже в полумраке Глостер видел, как сверкают ее глаза.
– Никогда больше, сэр, не смейте называть меня Лиз. Я ваша государыня, и вы должны говорить со мной, не поднимаясь с колен.
«Я угадал», – понял Ричард, глядя вслед удаляющейся королеве.
И Ричард решил действовать против брата Джорджа самостоятельно. По его приказу в северных владениях Кларенса вспыхнули мятежи, причем восставшие требовали, чтобы Эдуард отрекся от престола в пользу более достойного потомка Плантагенетов – Джорджа Кларенса. Это было неожиданностью для всех, и в особенности для самого Джорджа. Поэтому, когда король пригласил среднего Йорка на заседание парламента и при всех заклеймил как изменника, Кларенс даже не нашелся, что ответить. Он только покраснел и через весь зал крикнул брату:
– Я не позволю оскорблять себя, Нэд! Ибо я воистину наследник Плантагенетов и мои дети уж наверняка получат то, что им полагается по праву. Другое дело – твои ублюдки от шлюхи Элизабет.
За сим последовала сцена, недостойная королевских палат. Король и его брат ругались, как грузчики в доках, а закончилось все тем, что Эдуард кликнул стражу и приказал отправить Джорджа в Тауэр и заточить в отдаленной башне Боуйер.
– Ты еще пожалеешь об этом, брат! – вопил Джордж, когда лучники выводили его из Вестминстер-Холла.
Король же в присутствии многолюдного собрания заявил, что Джордж давно испытывает его терпение, но теперь оно иссякло и герцог Кларенс предстанет перед судом.
