2.Военное строительство, как естественное следствие из стоящих внутри- и внешнеполитическиз задач.
***Переход от практики «вооружённого народа» к классово-замкнутой военной организации и прямому и косвенному разоружению низов; организации, обеспечивающей лучшее поддержание постоянной боеготовности в каждодневном пограничном наездничестве, и как средстве преобразования всех общественных отношений к феодальному VERSUSу; на что земское ополчение малопригодно, а как средство стражи замкнутого в границы феодальной эксплуатации населения и невозможно – т.е. переход к практике высоко боеспособных конных тяжеловооружённых профессиональных дружин, если ещё не отменяющих полностью земские «тысячи», то уже оттесняющих их на 2-й план в национальной военной организации и социальной роли. Только станется ли той дружины на много более чем ситуацию обычных залётов через рубеж, когда вся Азия сядет на коней…
***Устремление на перманентное внешнее движение необходимо требует более глубоких и широких форм вовлечения социума, привлечения значительно больших масс, а с учётом освоения разрастающегося фонда свободных земель и перемещения значительной части этноса и этносов; закономерного роста их вооружённости и боеспособности как на период вхождения в новые просторы, так и сохранения в длительной перспективе укоренения во взбаламученном и долго не устраивающемся мире – т.е. сохранения и усиления земской военной организации «вооружённого народа» в отношение классово-дружинной; если не преобладания, то равенства «мужей» и «друзей». Это становится настолько весомым препятствием классическому феодализму, что в типологически сходных условиях Скандинавии он стал почти невидимым – во всяком случае для близорукого Арона Гуревича. Как тут применима сентенция В. Ленина о буржуазии в модифицированной форме – «есть феодализм и феодализм»: и с польскими «хлопами», и с лично свободными швейцарцами, тем не менее давшими этимологическую основу социальному термину «швейцар» – «сторож у наружных дверей».
3.В идеологической области, которая по исторической предопределённости могла быть только религиозной.
***Обращение к мировым монотеистическим религиям: Христианству, Исламу, их общему источнику Иудаизму, как в наилучшей степени регулирующих классово-разделённый, собственнический и антагонистический социум, покорность детей отцам, младших старшим, мизинных великим, подданных государю – «богу богово, кесарю кесарево»; грозящий за социальные перегибы нравственным и посмертным воздаянием; и уже 100 лет со времени крещения Аскольда распостранявшимся на Руси.
***Или следование пращурову староверию в богов род, освещающее единство в роде, нераздельность по судьбе, слитную обязанность всех за всех.
А в чисто практической области политики вымеряемые иной меркой: монотеизм или политеизм обеспечивают лучшие условия к идеологическому контакту с окружающими СПЛОШЬ ЯЗЫЧЕСКИМИ НАРОДАМИ И НАРОДЦАМИ, лишь западники-поляки из которых официально христианизировались в 966 году, а фактически с середины 11 века после подавления громадных языческих низовых восстаний 1030—1050 гг. Кстати, а кому лучше освоиться с соседским разноверием, христианину или язычнику? Язычник лишь прибавит для сведения ещё одного божка к своему разрастающемуся до непомерности пантеону (в синтоизме их свыше 8 млн.!) и только – а христианин?
