– А окружающие потрясены твоими работами!
– Интересно, когда это они упомянули, перед тем как пожалеть меня или предречь крах нашему браку? – она повернула к нему лицо. На нём была злоба и нотки отчаянья. Пакетик в её руки был пуст. Ян виновато смотрел в пол, он не знал, что сказать и как он мог помочь. Только сейчас он понял, как эти бедняги правы, что держались по дальше.
Лицо Лин смягчало, она бросила Яну добрый взгляд и пошла по залу. Они вышли через заднею дверь. Им нечего было сказать друг другу, но Ян упорно искал что-то в своём мозгу или её. Они зашли в маленькую кафешку. Там было уютно и тихо. Лин смотрела как проносятся машины и попивала горячий напиток.
– Хватит так смотреть, ты меня утомляешь, – сказала она.
– Объясни мне, что ты делаешь? – Лин молчала. – Картины, выставки. Ты не горюешь по этому ребенку. Я знаю. Тогда что?
Лин отвернулась, это значило, что она не хотела говорить.
– Я не перестану так смотреть.
– Почему?
Теперь молчал Ян молчал.
– Не хочу потерять последнего друга.
Лин не повернула головы, даже не ухмыльнулась. Ян уже пожалел, что скал это.
– Она громко вскрикнула и прикрыла рот рукой, в её глазах был ужас. Она уставилась на картину. Затем жалостливо посмотрела в мою сторону. – Лин остановила мертвый взгляд в окне. Ян догадался, что это была какая-то женщина на выставке, он не хотел перебивать её. – Она подошла и спросила: «Вы наверно ужасно чувствуете себя?» Нет. – Лин замотала головой. – Я ответила нет, и та отлетела от меня. – Стеклянные глаза повернулись к Яну. В них не было ни тоски, ни горя. – Я же должна чувствовать что-то, все чувствуют. Лежа на той кушетки я надеялась почувствовать боль, заплакать. Но я увидела тело мертвого ребенка … И ничего.
– Зачем тебе он вообще был нужен?
– Чтобы почувствовать что-нибудь.
– Ты хотела ребенка? – начал Ян возмущённо, но опомнился. – Серьезно, Лин? Есть наркотики, алкоголь!
– Они уже не помогают, – она кинула пакетик перед Яном. – Несколько минут я чувствую, но это не человеческие ощущения, какие-то их тени, отголоски. А алкоголь помогает только в огромных дозах. А же не могу вечно пить?
– Ты такой человек!
– Нет, – отрезала Лин. Она не хотела затевать этот разговор. Посмотрев в глаза друга, она вновь их опустила. – Это ненормально, Ян.
– Что это значит?
– Может кому-то надо, чтобы я была бесчувственной, а ты неудачником?
Ян смотрел вниз, он не хотел её слушать.
– Ты знаешь кто я?
– Ты … – замямлил Ян.
– Нет до того, как я была послушной и нравилась всем. Я играю Мяуме, ибо это нравилось маме Джона, я много читаю, чтобы коротать время пока Джона нет. Рисую картины, потому что только за изображения секса меня мог похвалить его отец. Мне это все не сдалось.
– Ты злишься.
– Я всегда злюсь, на окружающих людей за то, что они противные порождения системы. Они думают, что знают правду, но это не так. Они думают, что у них есть увлечения и страсти! Этот мальчик ей может понравиться, а этот нет. Но это не их решения, они формировались за счет общества, но это общество – ложь.
– Ты всегда так говоришь, что всё ложь.
– Этот мир был сделан по примеру, одному старому примеру. Но они могли взять что-нибудь получше. Существовало множество цивилизаций.
– Ты под наркотой…
– Да, – тихо проговорила она. – Даже сейчас я хочу быть удобной.
Ян смотрел в окно, мимо проезжали машины, полил слабый дождик. По улицам радостно пробегали мальчишки. Затем капли стали большими и прохожие ускоряли свой шаг. Ливень умывал дома, машины и людей. Им была дана способность ходить, путешествовать, но они заложники городов.
