– Учись ты на соседнем факультете – мы бы не познакомились.
– Ну и прекрасно бы было, – выпалила она.
Я потрясенно замолчал. Что значит «прекрасно бы было»?
– Тебя что-то не устраивает? – спросил я ледяным тоном.
– Меня все устраивает, но согласись, нам было бы проще общаться, если бы я училась на другой кафедре.
– То есть… поправь меня, если я ошибаюсь, тебе сложно со мной общаться?
– Ну… Да, мне сложно.
– В чем же сложность?
– Нам… Мне сложно абстрагироваться от того, что ты мой преподаватель, а я твоя студентка.
Я усмехнулся. Оказывается, это ей сложно абстрагироваться. Ну-ну.
– Кать… У нас с тобой отношения начались за сутки до Нового года. После чего я уехал сюда, и весь наш роман заключается в… – я посмотрел на мобильный, – семи с половиной часах телефонной болтовни. И в каком месте тебе сложно абстрагироваться?
– Именно в этой телефонной болтовне.
– Подробнее.
– Я постоянно фильтрую, что тебе можно рассказать, а что нет.
– О боги, – я застонал. – Ты действительно думаешь, что если расскажешь, что вы там с друзьями сидели в баре и матом крыли и меня, и мою криптографию, я восприму это близко к сердцу? Или что большая часть из вас так же, как ты, ни слова не понимает и сдавать экзамен летом будет левыми путями? Или ты боишься навредить своим друзьям, случайно проболтавшись перед экзаменом, что, дескать, Мельников сделал обалденные «шпоры» и спрятал их под чехол мобильного?!
Я почувствовал, что буквально закипаю от гнева. Я, блядь, работой рискую, спутавшись с ней, на все свои принципы ногой наступил, правила нарушил, а ей сложно со мной общаться!
– Чего ты еще не можешь мне рассказать? Что ты отфильтровываешь такого, чего я за сто лет преподавания не успел узнать?
– Игорь, пожалуйста, не заводись! Я вообще не это хотела сказа…
– Каждый год через меня проходит одинаковое стадо баранов, которые считают, что они в свои постшкольные годы невероятно умны, хитры и изобретательны. Только все ваши детские игры в «обмани препода», – я махнул рукой, – ясли.
Катя молчала.
Меня трясло. Надо остыть.
Не выключая мобильный, я сунул его в карман джинсов и зашел в ванную ополоснуть лицо водой. В мини-баре нашлась бутылка мерзких «Ессентуков», но горло так пересохло, что сейчас и вода из-под крана показалась бы «Святым источником».
– Пиво пьешь на ночь? – севшим голосом спросила Катя, и я – уже давно слышащий в трубке лишь треск километров между нашими городами, – подавился водой. В носу неприятно закололи пузырьки газа.
– Это «Ессентуки».
– В банке?!
– В бутылке. Стеклянной.
– Отрава.
– Согласен.
Мы опять замолчали. И если честно, впервые мне захотелось послать все к черту. Бред какой, как я вообще с ней мог связаться? Целуется нереально? Да пошла на хрен, другую найду.
Еще пара минут молчания и я, пожалуй, действительно послал бы ее к чертям. Но Катя будто почувствовала мое настроение.
– Мне пора в загон, – пробормотала она. – К остальным овцам и баранам в стадо.
– Очень смешно.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – я уже почти нажал кнопку отбоя, но в последнюю секунду Катя практически крикнула:
– Игорь!
– Что? – без тени заинтересованности спросил я.
– Я… ужасно скучаю!
Да, это был наш ритуал прощания: мне полагалось ответить что-нибудь вроде «Девочка моя, я тоже!»
Но я долго молчал, а потом сухо попрощался и нажал на сброс.
Швырнув телефон на кровать, схватил куртку и вылетел из номера, от души шарахнув дверью. Нужно выпить. Чего-нибудь в разы крепче «Ессентуков».
