Тысяча первая ночь и утро следующего дня - страница 8

Их договор был нарушен сразу же после смерти отца. День ото дня тёмные мысли становились тёмными делами, намерения превращались в поступки, обещания, данные перед лицом Бога, нарушались одно за другим. Их подданные в смятении пытались угадать, на чьей стороне окажется сила. Некоторые из них, поддавшись трусости, подстрекали братьев скорее взяться за оружие. В один из дней в Мекку срочно отправился гонец Аль-Амина, чтобы изъять из Каабы свитки с обязательствами. Хранители дверей не осмелились перечить, документы были взяты, и Аль-Амин порвал их, тем самым предрешив начало кровопролития. Началась гражданская война, братоубийственная в полном смысле этого слова.

Поначалу удача склонялась на сторону младшего из братьев. Как законный наследник, имеющий всю полноту власти, он не сомневался в успешном исходе военной кампании. Он даже заранее приготовил для Аль-Мамуна серебряные цепи, в которых тот должен будет предстать перед ним для суда. Аль-Мамун вдруг вспомнил, как на мгновение он усомнился в своих силах и позволил тревоге и сомнениям овладеть его волей: «Как я могу противостоять ему, когда на его стороне большинство отрядов и командиров, большая часть денег и запасов перешли к нему, не говоря уже о тех милостях и подарках, которыми он щедро осыпал людей в Багдаде? Люди склонны к деньгам и ведомы ими. Когда они находят их, они уже не заботятся о соблюдении данных обещаний и не желают выполнять обеты…»

Но звёзды на небе предсказали ему победу, и постепенно успех в сражениях оказался на стороне Аль-Мамуна. Он быстро обрёл преимущество, и вскоре его отряды уже осаждали Багдад. Целый год осадные машины обрушивали на город огонь и камень. Ужасные разрушения и смерть мирных жителей потрясли ещё недавно цветущую столицу. Поэты не находили слов, чтобы передать скорбь и страдания невинных, дым от пожаров застилал полнеба. С обеих сторон тяжелые манджаники4 непрерывно выстреливали в воздух каменные снаряды и горшки с зажигательной смесью. Горе было тому, кто попадался им на пути! Но тем, кому удавалось избежать смерти, летящей с неба, не всегда удавалось миновать её на земле. На улицах осаждённого города бесчинствовали мародёры, целые кварталы оказались во власти преступников. Вчерашние оборванцы и карманники притесняли всех без разбору: стариков и женщин, богатых и бедных. Никто не мог чувствовать себя в безопасности. Да что там чернь! Сам Повелитель правоверных, сам халиф Аль-Амин позволил себе невиданные ранее поступки и преступления! В тщетных попытках найти деньги на поддержание своего войска он опустился до открытого грабежа зажиточных граждан! Но даже эти бесчестные поступки уже не могли спасти его трон.

Дела шли всё хуже и хуже. С каждым днём Аль-Амин терял людей и лишался поддержки подданных. Предвидя скорое поражение, он пытался найти забвение в вине. Тем временем целые отряды во главе с командирами переходили на сторону неприятеля. В конце концов в распоряжении Аль-Амина остались только шайки бродяг и нищих, из которых удалось организовать подобие отрядов обороны. Эти необученные и даже невооружённые толпы смогли оказать на удивление ожесточённое сопротивление и поразили своей дерзостью и отвагой даже видавших виды воинов. Прикрытые только пальмовыми листьями и соломенными щитами, а то и вовсе нагие, они бесстрашно шли навстречу копьям и стрелам, в то время как их прекрасно оснащённый и вооружённый противник отступал под градом летящих в него камней. Эти оборванцы готовы были драться всего лишь за горсть фиников, а те из них, чьим ремеслом по жизни были грабежи и убийства, упивались возможностью безнаказанно творить преступления и чувствовали себя настоящими героями. Такова была горькая правда этой войны. Она превратила вчерашних воров в героев, а доблестных мужей – в отчаявшихся трусов. Но когда Тигр был перекрыт, и лодочники перестали подвозить продовольствие, то начавшийся голод заставил даже негодяев задуматься о спасении своих никчемных жизней. Окружённый со всех сторон, Аль-Амин понял всю бессмысленность сопротивления и попытался начать переговоры. Он ещё надеялся на благополучный исход и спасительный плен, но судьба распорядилась иначе.