И Магеллан, и Дрейк в свои года
Всю Землю обошли на кораблях.
А плоская Земля, как есть в натуре,
Попала на экраны и в литературу,
То воплощая фэнтези всерьёз,
То отписавшись грубою сатирой.
«Весьма тяжеловесною мортирой>13
Для мироощущенья нашего
Явилась весть «о четырёх слонах,
Незыблемо на панцире стоящих,
Что держат планетарный весь оплот,
Такой недостижимый небосвод».
Так истинно нас в Индии встречали.»
(Из пересказа англичанина>14)
А как попасть из Нарнии в Аслан,
Нам Льюис Клайв расскажет в своей книге
Или Пираты с базой на Карибах,
Что на судёнышке упали в водопад,
И до сих пор ходящие в прострации
Из общества «За плоскости Земли»>15.
Они считают все мистификацией
Те факты, что проверить не смогли.
А я давно поверил в шар Земли,
Что миром «управляют» антиподы,
Стою и провожаю корабли.
Но вопреки превратностям природы,
Морская горизонта не прогнулась,
Земля спиною к солнцу повернулась,
Сгущая сумерки на том своём краю,
Где я, полюбопытствовав, стою.
Сердце бьётся всё быстрей:
За спиной услышал топот.
«Растопчи меня скорей,
Не ходи за мною тропкой!
Наступай же, как судьба
Неизбежная, на пятки!
Из рук – вон дела, труба,
Будто гопники вприсядку!»
Я совсем замедлил ход,
Чтобы мысли не мутились,
Ожидая, что вот-вот,
Но… шаги-то прекратились!
Через левое плечо
Оглянулся с мелкой дрожью,
И… о чудо! Никого!
Одинок я на дорожке.
Я опять ускорил ход.
И опять шаги услышал.
И башмак – венец невзгод —
Прохудился, никудышен.
«Стоп! Преследователь хром,
Будто черпает подошвой.»
Мысли, словно с неба гром:
«Вспомни ты свой топот в прошлом!
Испугался своих ног!»
Сегодня ночью приходил волчок.
Окрасом – серый. И юлит, зараза!
Что нужно? Сразу было невдомёк.
Но понял я его с другого раза.
Нужда заставила делить с ним этот кров.
И ложе разделил. Ему противься!
С кровати он спихнул и был таков!
Остались на локте следы когтистых.
Не то что бы ушиблен был мой бок.
Затянутся и ссадины, и раны.
Но если завтра ночью он придёт,
Поставлю у палаты взвод охраны!
Я ложе его занял невзначай
И, вроде бы уж, начал обживаться.
Но, знаете, вдруг стало докучать
Присутствие лохматого засранца.
***
Птичья стая войною гонима:
Прокричали лишь 40 сорок,
По земле нашей, Богом хранимой,
Понесли немцы свой говорок.
«Мы их били нещадно, немило,
Миллионами в землю легли!
Я последние вкладывал силы!..»
Как по-русски кричат журавли!..
Ветераны надели награды,
И слезу пустит Родина-мать.
Боже мой! До чего же приятно
Волгу Волгою называть!
***
По весне, только солнце спросонок
Осветило наш дружный отряд,
Увязался за нами котёнок,
И котёночку каждый был рад.
Лишь снегами оставлены ямы,
Мы по косточке, по черепку
На поверхность бойцов извлекали
Кропотливо десятки минут.
И пусть сына имел каждый 60-ый
В бесконечном погибших строю,
Я стою, опершись на лопату,
И бойцам этим честь отдаю.
Миллион неизвестных могилок!
Но останки потомкам вернут.
Обретёт дом бездомный котёнок.
И бойцы свой покой обретут.
Душу диван я. И, между прочим:
«Отец Небесный, спокойной ночи!
Храни же маму, и дай ей силы.
И сохрани для меня Россию!»
Больна маманя. А брат – оторва.
От них я съехал. И мне – просторно!
Сменил жилище, но всё по-прежнему:
Попал в историю. Потерпевший – я.
Водил машину. Теперь – едва ли.
Два раза в сутки кручу педали.
Мой труд собачий. И самоволки.
День ото дня в них не больше толка.
Свой разум вытоптал, выбил палками.
Сижу. Киваю. «Собака Павлова».
Рабочий шум отдаётся звонко
