Короче говоря, у меня было довольно бодрое и жизнелюбивое настроение. А в тот самый вечер я болтал на скамейке с девчонками-вожатыми из «малышового» отряда и они смеялись до слез. Иногда, совершенно случайно конечно, я бросал взгляд на ярко освещенное окно Любы. За белой шторкой виднелись две тени. Иногда они соприкасались головами, но тут же одна из них торопливо отодвигалась в сторону.
Я с блеском закончил очередной анекдот… Девчонки дружно и звонко засмеялись. Я увидел, как тень Любы привстала и через пару секунд с силой и едва ли не дребезгом захлопнулась форточка в ее окне.
Часам к одиннадцати, уже после пионерского отбоя, в наш лагерь пожаловали так называемые «местные». Это была толпа полупьяных ребят лет двадцати – двадцати пяти. Они отличались не столько осознанной агрессивностью, сколько пустой и бездумной наглостью. Редкие визиты местной шпаны не причиняли никому особых хлопот. «Местные» хорошо понимали, чем могут окончиться для них «шуточки» среди детей и сами усмиряли своих перебравших спиртного дружков.
Тут нужно заметить, что я не из тех людей, которые верят в собственную крутизну и ищут приключений. Более того, я охотно иду на компромисс почти во всех критических ситуациях, но совсем не потому, что не умею драться. Три года я ходил в боксерскую секцию и исправно колотил «грушу». Боксера из меня не получилось, но я научился не только наносить удары, но держать их.
В тот вечер, к собственному удивлению, я не пошел на компромисс с «местными»… После того, как я и нежеланные гости перебросились парой-тройкой, в общем-то, ничего не значащих фраз, началась драка. Теленок исчез… Теленок вдруг превратился в свирепого кабана, и этот кабан пошел напролом. Я не чувствовал боли и я не понимал за что я дерусь. Передо мной мелькали полутемные лица, смутные фигуры, а все звуки слились в невнятный гул. Шпана выбрала довольно правильную тактику – меня взяли в круг, то есть «местные» предпочли держаться от меня на расстоянии. О мою голову и плечи сломали пару кольев, но меня боялись. Кроме того, кольцо вокруг меня пусть и медленно, но все-таки редело…
Через несколько минут в центр драки бросилась директор нашего пионерлагеря – дородная, тридцатипятилетняя женщина, которую мы, лагерный молодняк, снисходительно называли «Тетка». «Тетка» смело пустила в ход свои кулаки. Конечно же, никто из «местных» ее не тронул – от «Тетки» бежали как от чумы. Затем появилась милиция… Эти ребята с дубинками всегда и повсюду опаздывали, но только не у нас. Во-первых, среди множества пионерских лагерей можно было познакомиться со смешливой пионервожатой или симпатичной воспитательницей, а, во-вторых, пусть и редко, но все-таки продемонстрировать перед ними власть над каким-нибудь простодушным, зазевавшимся хулиганом.
Я на всю жизнь запомнил, как двое ребят в синей милицейской форме обрабатывали дубинками здоровяка в рваной майке. Тот катался по земле, стараясь прикрыть руками голову и благим матом орал, что «первым начали не они». Но его никто не слушал…
В финале драки, точнее, в окончательном разгроме деморализованной шпаны, приняли участие даже поварихи. «Местных» немного побаивались за их шкодливые проделки и при первой же возможности спешили выказать им свою нелюбовь.
Первой повисла у меня на плечах Любочка… Она же и увела меня к себе. Остывал я медленно, неохотно и даже когда по телу стал пробегать крупный озноб я то и дело порывался встать и выйти на улицу.
