Произошло невероятное: банкир Карлос Менендос влюбился. До безумия!
Возможно, этому способствовала прошлая жизнь. Стареющий банкир, успевший в молодости немало покуролесить, теперь стремился к чему-то большему, чем купленная любовь или скоропреходящая интрижка. Возможно, этот взрыв бешеной страсти был вызван поведением Марии, которая держала себя с неприступностью королевы.
– Убегу! – заявила она при первой же попытке Карлоса добиться своего силой. – Задушу сонного вот этим шарфом и убегу! – Глаза девушки при этом так блеснули, что Карлос понял – свою угрозу она выполнит не колеблясь.
То, что Марию может потянуть к вольной цыганской жизни, теперь очень волновало Карлоса. Иногда он совсем лишался рассудка от страха. Уезжая утром в Мадрид, он по нескольку раз напоминал слугам, чтобы они следили за каждым шагом девушки. Удвоенный штат садовников охранял все подступы к вилле и был обязан немедленно сообщить в полицию, если где-либо вблизи будут замечены цыгане. С полицией на этот счет у Менендоса была особая договоренность. Часто среди дня Карлос бросал все дела и мчался в Сан-Рафаэль, гонимый подозрениями, страхом и непобедимым желанием убедиться, что Мария здесь, не сбежала. Лишь увидев девушку, он успокаивался и посылал гонцов в город за каким-либо новым украшением, лакомствами, за всем, что могло понравиться его маленькой колдунье.
Мария принимала подарки с таким видом, словно драгоценные камни и шелковые наряды были для нее привычными вещами. Она равнодушно отодвигала вазу с самыми вкусными пирожными, чуть надкусывала дорогую конфету, едва прикасалась к отборным фруктам.
Отоспавшись на мягком, отъевшись за всю свою голодную жизнь, девушка явно затосковала. Целыми часами она сидела неподвижно, впившись взглядом в тучку на далеком горизонте, а когда та исчезала, Мария вдруг вскакивала с места, швыряла на пол все, что попадалось под руку, срывала с себя браслеты, бусы, с озлоблением топтала их ногами.
Таких припадков злобы Карлос боялся больше всего. Он был готов лечь девушке под ноги, только бы она успокоилась, только бы улыбнулась.
– Мария приворожила нашего хозяина каким-то зельем, все цыганки – ведьмы, – нашептывали донье Иренэ служанки.
Старая женщина и сама готова была поверить в колдовские чары. Тем более, что в характере девушки было что-то непостижимое. Все остальные вели себя, как подобает в их положении – сначала немного капризничали, потом всеми силами стремились войти в милость, затем и вовсе стушевывались. А эта даже не приказывает, а все делается, как она хочет, подарки принимает как бы из милости, голова гордо закинута, как у инфанты. И Карлос при ней даже не паж, а просто шут. Совсем ума лишился. Хорошо еще, что эта цыганка-ведьма не жадна на деньги. А то этот сумасшедший мог бы за один танец или песню положить к ее ногам все свое состояние.
Донья Иренэ даже не догадывается, как близка она к истине.
Да, дон Карлос не то что состояние, но и имя Менендосов решил предложить Марии.
Понимая, какую скандальную сенсацию может вызвать женитьба одного из богатейших банкиров Мадрида на неграмотной цыганке, дон Карлос решил не разглашать своего намерения. Он просто внезапно заболел нервным расстройством, которое требовало долгого и систематического лечения, а главное отдыха от всех дел.
– Понимаешь, я так устал, что ни один врач здесь мне не может помочь. Надо рассеяться, изменить условия жизни. В таких случаях лучший врач – поездка за границу, – объяснял он тетке, которая страшно перепугалась, поверив в болезнь племянника.
