У грани привычного - страница 14

– …А я ему и говорю: «Кто ж так червя-то насаживает? У тебя ж его сразу обожрут, и ни одной поклевки даже не будет». А он уперся и знай всё по-своему. Непонятно, на что вообще надеется, но целеустремленно, как тот паровоз, удочку закидывает. Ну и что ты, Иваныч, думаешь?

– Обожрали, – флегматично заявил слегка запыхавшийся от ходьбы пожилой проходчик Михаил Иванович.

Пролётный хрипло захохотал:

– Ничуть! Через минуту мастерски извлек из, так сказать, естественного ареала обитания во-о-от такую щуку!

– Щука на червя не идет, – со знанием дела возразил Славик Возняк.

– Так и я так думал! Ан нет, вытащил. На моих глазах.

– Это и смущает… – под нестройный смех подначил Пролёта невозмутимый Михаил Иванович.

– Да я точно говорю! – обиженный сомнениями в своей кристальной честности, принялся уверять Николай. – Клянусь! С такой наживкой и умудрился вытащить рыбину. Котлет потом из нее целую гору наделали.

– Да погоди ты! – досадливо прервал его Иван. – Не тарахти.

Поворчав еще немного, наверное, проформы ради, Пролёт замолчал.

А в штольне между тем становилось как-то глухо. Затерялись вдали шумы дизелевоза и деятельности бурильщиков, даже журчание воды слышалось словно сквозь слой толстого войлока. И без того слабый свет редких лампочек, развешанных по противоположному от людского прохода борту, и вовсе стал тускло-оранжевым. Мастер остановился. Остановились и следовавшие за ним трое проходчиков и сварщик.

– Что такое, Дмитрич? – встрепенулся Пролёт и, заметив, что мастер внимательно осматривается, принялся озираться и сам.

– Вы гляньте, какой туман, – выдохнул сварщик Костя.

Иван сразу же понял, что именно он имел в виду. Любому подземщику известно, что туман под землей либо занимает всю выработку целиком, либо, как и дым, прижимается кверху. А тот туман, который теперь уже бросился в глаза всей компании, стелился ниже колен, словно дело было поздним летним вечером на каком-то болоте.

– Туман как туман, – проворчал Пролёт, впрочем, без всякой уверенности в голосе.

– Да какой там?! – возразил ему Славик. – Словно на облаках стоим. Где такое видано?

– И тишина какая-то недобрая, – добавил Михаил Иванович.

Воцарилось молчание. Все стали прислушиваться и, действительно ощутив безмолвие, несвойственное выработке, в которой не так далеко позади должен был басовито громыхать НКР3, начали переглядываться с вопросительными выражениями лиц. Чем дольше длилось молчание, тем явственнее Иван чувствовал, что происходит что-то неладное. Он и сам не понимал, что именно его так обеспокоило. Подумаешь, туман не такой, как всегда: мужики-бурильщики банально прервались на перекур, а дизелевоз и вовсе остановился по какой-то своей надобности. А тебе теперь мерещится невесть что.

Рассудив так, мастер почувствовал некоторое облегчение, стряхнул с себя оцепенение и, поправив висевший на плече ремень самоспасателя, не оглядываясь, зашагал дальше. Вскоре послышались и шаги остальных.

Следующие метров двести они прошли, храня молчание. Даже Пролёт лишь сосредоточенно сопел и не пытался развлечь попутчиков одной из своих баек, коих запас у него, по бытующему мнению, казался неиссякаемым. Свет ламп меж тем все больше тускнел и постепенно становился зловеще-красным. А потом они наткнулись на преграду.

Точнее, наткнулся по-прежнему шедший первым мастер. Ну, собственно, как наткнулся? Он просто мягко уперся в невидимую стену. Словно ступил в паутину, не позволявшую сделать вперед ни шага. Барьер плавно остановил его. Мастер тряхнул головой, ничего не понимая, и повторил попытку штурма. Он наклонился вперед, будто готовился противостоять напору встречного ураганного ветра, и попробовал сделать шаг. Ничего не получилось. Что-то невидимое мягко, но непоколебимо удерживало его. Когда Иван прилагал больше усилий, он встречал более сильный отпор, ослабление же натиска сводило ответную реакцию преграды на нет. В изумлении он отступил назад и бессильно опустил руки.