Конечно, он мог и напрямую общаться с Вестником-Копуном, владеющим технологией мысленного съёма, но Елизавета, переживающая за психическое состояние спутника, рассудила, что контакт с Копуном через специальный модуль, созданный ещё конструкторами Вестника, будет безопаснее, и Ломакин, поставивший своей целью прочитать всё, что отложилось у него в глубокой стратегической памяти, не стал спорить. Беседовать с Копуном через терминал «вселенолёта» действительно было удобнее.
– Что видел? – жадно спросила женщина, спрыгнув со своего «судейского стульчика» на пол и обнимая Ивана.
– Расскажу. – Иван поцеловал её (теперь он мог это делать, не стесняясь окружающих, так как на борту «вселенолёта» они остались вдвоём) и направился к куполу бытового блока «Берлога», развёрнутого у стены зала, рядом с контейнерами с водой и запасами продовольствия. Чуть подальше располагались беспилотники, катер «голем» и несколько сервис-формов[2] разного назначения.
Всю эту технику и блок обслуживания оставшихся с Вестником космолётчиков настоял взять на борт «вселенолёта» Бугров, хотя Вестник мог в принципе создать для пассажиров любые условия для проживания. Однако Вересов, принимавший участие в обсуждении плана действий после битвы Вестников, тоже поддержал точку зрения капитана, и всё необходимое для длительного нахождения людей внутри инопланетного аппарата было доставлено с «Дерзкого» и приведено в рабочее состояние.
В бытовом блоке, представлявшем собой трёхкомнатное жилище с двумя спальнями, снабжённом автономным энергопитанием, компьютером, генераторами воздуха, синтезаторами, кухонным комбайном и помещением для отдыха, пахло берёзовыми листьями и кипреем.
Снова обнялись, замирая в поцелуе.
Вообще-то целоваться можно было везде, во всех помещениях «вселенолёта». Незримое присутствие Копуна можно было не брать в расчёт, так как человеком он не был. Но проявление чувств «на публике» вызывало в душе молодого человека ощущение неловкости, внутренний протест, нежелание показывать свои эмоции посторонним, поэтому он с удовольствием поддавался совершенно детской уверенности в том, что его «никто не видит», только в стенах модуля.
– Кофе? – предложила Елизавета, отодвинувшись и тряхнув водопадом золотых волос.
Он кивнул, любуясь её лицом.
Киб кухни выдал два стаканчика космиано.
Расположились в комнате отдыха, стилизованной под небольшую веранду где-нибудь в средней полосе России, на фоне лесной опушки.
– Рассказывай.
– В нашей родной галактике было разрушено около тысячи звёзд. – Иван расположился на лежаке поудобнее. – В основном красные карлики. Один из них находился недалеко от Солнечной системы, в Козероге. Копун показал мне эту трагедию.
Елизавета поёжилась.
– Какой же силой обладали древние цивилизации!
Иван кивнул.
– Да уж, чтобы в результате войны уничтожить всю разумную жизнь во Вселенной, надо обладать мощью богов! Звезду-карлик уничтожили ударом какого-то излучения, возбудившим ядро, что привело к взрыву звезды и гибели планеты со всеми её жителями.
– Кто уничтожил? Ты их видел?
– Видел только нечто вроде зала с рядами фиолетово-чёрных многогранных глыб. Наверно, владельцы аппарата или звездолёта сидели внутри этих глыб. Так что облика агрессоров не знаю. Но оружие они имели грозное!
– Интересно, смогли они уцелеть сами или тоже были уничтожены кем-то?
– Раз Копун утверждает, что погибли все цивилизации, то и эта была уничтожена. Существует закон: даже самых изворотливых и сильных киллеров мочат ещё более сильные.
