Так моя великая мечта – пересечь границу вместе с Никитой – сбылась быстро и совсем не романтично. Среди нас был третий лишний, и, кажется, это была я.
Зато у нас появились одинаковые штампики.
– Саш, приехали, – услышала я его голос после очередного непредвиденного сна. – Как спалось?
– Чудесно. Я почти выспалась.
– У тебя будет триста рублей наличными? Водителю отдать.
– Конечно.
В Нарве шел обещанный мокрый снег. Высадив нас в центре, мужчина уехал по своим делам, и мы остались наедине в белом меланхоличном городе. Снежные хлопья быстро распределились по моим волосам, его очкам и нашим грандиозным планам.
– Не знаю, что со мной. Обычно я редко сплю в дороге, а тут уснула три раза подряд, – сказала я, лишь бы не молчать.
– Везет. Я так не умею.
Никита предложил сфотографировать меня у черной стены, где тысячи снежинок выглядели сказочно, как в мультфильмах. Перед камерой я зажалась еще больше. Считал ли он меня красивой с этими мокрыми прядями волос, торчащими из-под капюшона, в шарфе, затянутом на пол-лица, в этой закрытой неуверенной позе? Считал ли он меня красивой хоть когда-нибудь?
Прогулка по Эстонии началась неплохо. Имея общий маршрут, мы могли, как минимум, обмениваться впечатлениями и идеями для фото. Странное чувство: искать интересные кадры не для того, чтобы опубликовать их в надежде на его реакцию, а просто так, в свое удовольствие.
Увидев очаровательный домик на другой стороне улицы, я хотела предложить перейти дорогу, но Никита рассказывал что-то важное, и я не решилась. Раз он не обратил на него внимания, значит, он того не стоил…
– А теперь предлагаю перейти дорогу. Очень уж симпатичный домик был на той стороне, – неожиданно сказал он на светофоре.
– Ты про тот, серо-голубой?
– Именно.
– Я тоже на него засмотрелась и думала подойти сфотографировать!
– А чего молчала?
У нас была особая связь. То ли я постепенно переняла его вкус, то ли мы замечали одно и то же изначально. С той минуты я перестала бояться проявлять инициативу в нашем общем фотоделе и останавливалась везде, где захочу. Когда он повторял мои кадры, меня распирала гордость. Наши телефоны заполнились почти одинаковыми сюжетами, но я по-прежнему не верила, что мы путешествуем вместе.
– Ты еще не проголодалась? – спросил он на подходе к супермаркету.
– Немножко, – призналась я.
– Тогда предлагаю купить что-нибудь здесь и пообедать уже на берегу.
– В такую погоду? – удивилась я.
– А что ты предлагаешь?
Я посмотрела вокруг: ни одного приличного кафе, ни одного ресторана, никаких признаков цивилизации.
– Что ж, ладно. Это даже романтично.
Закупившись сардельками и хлебом, мы поехали к замерзшей воде. Никита долго не мог найти нужную маршрутку, запутался с оплатой и едва разобрался, где нам выходить. Меня, в свою очередь, волновало только то, как близко мы сидим в этой старой трясущейся маршрутке, набитой эстонскими бабушками, говорящими по-русски. Ближе, чем рукав к рукаву…
У залива не было ни души. Мы будто приехали в Антарктиду, где не существовало ничего, кроме снега и льда, разбитого на огромные куски. Игнорируя холод, давно замерзшие пальцы и даже друг друга, мы сделали целую серию одинаковых умопомрачительных кадров.
Убрав телефоны, мы замерли в тишине. Было слышно, как падает снег.
– Здесь так тихо…
– Что слышно, как падает снег, – закончила я одновременно с Никитой. Слово в слово.
– Точно, – удивился он.
