Она боялась, что они убьют ее или замучают до смерти, но неожиданно все прекратилось. Мужчины оделись, потом подняли с полу обессилившую Эллу и насильно влили ей в рот изрядную порцию коньяка. Последними ее ощущениями были горячие, обжигающие глотки и надменные лица ее насильников, основным из которых было, конечно, лицо Джавата, злое, упрямое, жестокое. Элла потеряла сознание.
Очнулась она на лавочке в парке, как потом оказалось, в Сокольниках. Она была кое-как одета, при ней была только ее сумка, а вокруг собралась толпа народу, они ждали «Скорую помощь», как Элла поняла из их разговоров. Ее нашли в тихом и безлюдном уголке парка, она металась, стонала и была явно не в себе. Кто-то вызвал «Скорую», которая и доставила Эллу в больницу. Там ей сделали промывание желудка, немного успокоили и попросили объяснить, что с ней случилось.
– Я не знаю, отпустите меня, я не помню ничего, – говорила Элла сквозь слезы в надежде, что ее отпустят восвояси.
Но врач недоуменно пожимал плечами и настаивал на своем:
– Но вы же изнасилованы, женщина. Вам нужна медицинская помощь, ни о каком уходе домой не может быть и речи. К тому же, вы нездешняя, мы по паспорту проверили. Есть у вас в Москве кто-нибудь, с кем мы могли бы связаться?
Элла дала телефон Марии и попросила, чтобы ее отпустили поспать, силы опять покидали ее.
На следующее утро она проснулась с трудом, как будто выплыла со дна мутной реки. Она почувствовала горечь во рту, тошноту и страх. Ей казалось, что жизнь ее на исходе, и только один человек ей нужен был в эту минуту, ее муж Виктор. Она знала, что он спасет ее от этих мыслей, защитит от страха, пожалеет и простит. Поэтому, когда она вдруг увидела его, ворвавшегося в палату с глазами, полными ужаса и сострадания, она заплакала от некоего подобия счастья, так как поняла, что жизнь ее отнюдь не кончилась, она любима и теперь в полной безопасности.
А потом был этот тяжелый, выматывающий душу разговор с Виктором, исповедь, признание в сокровенном. Ей казалось, что необходимо все выплеснуть из себя, излить душу, а затем забыть, забыть навсегда, окончательно и бесповоротно.
Виктор Леонидович был шокирован откровениями своей жены. Все, что он узнал от нее, повергло его в ужас. Но обвинять несчастную, морально уничтоженную Эллу он не мог. Он сочувствовал ей, но к этому доброму чувству примешивалось и чувство какой-то брезгливости. До этого ему всегда казалось, что Элла была чиста и невинна. Вообще говоря, ее прошлое мало интересовало Виктора. Он, правда, задал однажды ей нелепый вопрос «Кто у тебя был первым?», на что получил достойный ответ: «Это было давно, я не помню». Больше он с расспросами к Элле не приставал и до настоящего момента думал, что его жена и вправду забыла о своем прошлом, такое оно было у нее неважное и неказистое по сравнению со счастливым замужеством, что нечего о нем и вспоминать.
Оказывается, он ошибался. Прошлое – не старая ненужная вещь, которую можно выбросить на помойку, и забыть о том, что она вообще когда-то существовала. Вот и Элла имела это самое прошлое, и оно дало о себе знать таким вот коварным и жестоким поворотом судьбы.
Виктор Леонидович забрал Эллу из больницы через неделю и увез домой. Она категорически настояла на том, чтобы не заявлять на Джавата Затуева, мотивируя это тем, что, во-первых, она сама виновата, что пошла к нему, а во-вторых, это не безопасно. Такие люди, как Джават и его сотоварищи никогда не оставят их в покое, если они решат наказать их за преступление.
