У каждого своя гора. Как уходила мама. Сопровождение умирающих от рака - страница 3

Первое время до конца все-таки не доходит.

Стало ясно, что ни в какой Екатеринбург я не еду и рабочий год не начинаю. Еще была надежда, что смогу бывать наездами, хотя бы очные семинары вести. Получилось так ровно два месяца, потом и эти возможности ушли.

Сначала в процессе ухода даже было что-то удовлетворяющее. Мама еще ходила, еще с аппетитом ела, еда казалась ей вкусной. Я заботилась. Но это было совсем-совсем недолгое время.

Много чувств. Очень много разных чувств было пережито, пока мама уходила.

И ощущение, что я просто не выживу, не переживу ее смерти в какой-то момент накрыло тоже. Выжила, пережила. Но ощущение живо помню до сих пор.

2 октября был мамин день рождения. Я понимала, что это ее последний день рождения. Как назло и очень символично, в тот день сломался мамин сотовый телефончик.

Предложила маме поехать в лес. Мама согласилась. И… еще один символичный и неприятный сюрприз – там, где был съезд в любимый мамин лес, его перекрыли. Так что попрощаться со своим любимым лесом у мамы не получилось. Съездили в другое место.

И тоже было совершенно ясно, что это последняя мамина поездка в лес. Последняя в жизни.

Почему-то, когда человек умирает медленно, всегда как-то понимаешь, знаешь и чувствуешь, когда что-то происходит в последний раз.

А вечером была сессия с моим терапевтом. Хотела рассказать об этом. О последнем дне рождения, последней поездке в лес, сломавшемся телефоне, перегороженной дороге. Не случилось. Терапевт «с порога» интуитивно забросала меня вопросами о чем-то другом, не столь важном. Заткнула рот и поберегла себя от соприкосновения со слишком тяжелым. Это была наша последняя с ней сессия.

Однажды я увидела, что у мамы совершенно мокрый тапок. Подумала сначала, что она что-то пролила. Оказалось, это начали течь ноги. При онкологии лимфа начинает просто течь из ног, струиться. Ноги покрываются красными пятнами, волдырями, трескаются, багровеют. С ногами много что происходит.

Кожник расписала лечение. По схеме.

Вид маминых ног вызывал смесь ужаса и отвращения. Но выхода не было. Их нужно было обрабатывать по многу раз в день разными средствами. Вообще, когда ухаживаешь за умирающим человеком, приходится делать много всего, что ты не хочешь и к чему не готов.

Через какое-то время с ногами стало получше. Но ведь ясно, что ноги – лишь следствие того, что происходит внутри организма.

Стояла хорошая осенняя погода. И мама еще несколько раз согласилась выйти погулять. Осилить пешком она могла уже совсем немного.

В одну из таких коротких и очень медленных прогулок мама сказала, что в один из дней не узнала меня: «Подумала, что это за женщина у нас в квартире ходит?» Похоже, что ей самой было от этого страшно. И добавила что-то – не помню дословно, – что ей уже пора уходить.

Как я писала выше, в нашем случае не было периода борьбы за жизнь, периода борьбы с болезнью.

От плохого состояния, про которое думалось, что можно как-то подлечить, сразу переход в категорию умирающих.

Но надежда почему-то внутри все равно появлялась. Напрасная. Не логичная. Бессмысленная. Но появлялась.

Одновременно ты знаешь, что человек уходит, и при этом откуда-то появляется надежда.

Возможно, в сочетании с чувством долга и вины.

Я поехала по работе в Екатеринбург и записалась на прием к гастроэнтерологу с хорошими рекомендациями. Взяла все анализы.

И еще один врач сказала прямо, что, судя по клинике, это рак. Но предположила еще два диагноза. Написала, что сдать, чтобы их исключить.