– Но жизнь бывает настолько невыносимой, что многие с радостью предпочли бы с ней расстаться.
– Бывает, – с грустью согласился Алхимик и, будто временно позабыв об окружающем мире, моментально погрузился в пучину внезапно нахлынувших воспоминаний.
– А еще, – не обращая внимания на отреченное состояние собеседника, продолжал Рыцарь, – я лично ничего не имею супротив того, чтоб у гнусного разбойника раз и навсегда отняли, кхм, «потенциальную» возможность и дальше совершать налеты на мирных подданных Его Величества. Будем честны, она чутка вероятнее, нежели возможность искупления. И не зря писал Святой Квентин в своей восьмой книге: «Отъявленных надо вешать». Да-да, сие сочинение мне тоже досталось вместе с остальной отцовской библиотекой, черти бы ее побрали… Эй! Ты меня слушаешь, Алхимик?
– А? Да, конечно… Вы сказали: «Черти бы ее побрали».
– Ну-ну.
– Простите, опять я сам не заметил, как отвлекся на собственные мысли. Видите ли, недавно умер мой друг, и наша с вами беседа неожиданно напомнила мне о его трагической судьбе. Я подумал: каких прекрасных жизненных возможностей он лишился, какой огромный потенциал – особенно творческий – оказался им не реализован.
– Творческий? А кем был твой друг? Художником иль артистом?
– Музыкантом.
– Известным?
– Увы, не особо. Хотя и неимоверно талантливым.
– И что с ним случилось?
– История довольно печальная и не до конца мне понятная. Если вам угодно, я готов ее рассказать.
– Ливень снаружи и не думает ослабевать, а впереди ночь длинная. Почему б не скоротать ее, внимая печальной истории о твоем друге? Вот токмо не помешаем ли мы пареньку? Гляди, он уже вовсю носом клюет.
В ответ Мальчик-пастушок, будто бы сразу взбодрившись, энергично замотал белобрысой головой.
– Я тоже хочу послушать, – произнес он едва различимым тоненьким голоском. И, как бы мальчонка ни старался смущенно отвести взгляд, по-видимому, ощущая некоторую вполне объяснимую неловкость в присутствии господ, заметно превосходящих простого крестьянского отпрыска и по статусу, и по интеллекту, утаить неподдельный интерес, легко читающийся в невинных голубых глазах, у пастушка все равно не получалось.
– Хорошо, – изрек Алхимик. – Итак…
История о талантливом Музыканте, поведанная его другом Алхимиком
Мы познакомились лет пять назад. Тогда мой друг был еще совсем юн, но уже подавал большие надежды. Сблизила нас, конечно же, музыка. Я всю жизнь питал к ней слабость, ибо в музыке находит отражение самая прекрасная математическая гармония. Эх, люблю математику. Она позволяет с помощью абстрактного понятия числа, доступного из всех живых существ только наделенному разумом человеку, предельно объективно описать красоту мира вокруг нас. В наших краях подобная мысль способна показаться дикой, а меж тем на востоке математика, именуемая тамошними учеными аль-джабром, достигла немалых успехов. Обозначение неизвестного числа с помощью букв либо иных символов позволяет решать задачи наиболее общего характера. И если бы разнообразные взаимоотношения людей между собой удалось представить в виде математических формул, то затронутая нами проблема определения сущности справедливости вполне могла бы получить однозначное решение. Представьте себе универсальное уравнение, описывающее идеальную гармонию межличностного взаимодействия! Но, увы, мы, как я отмечал ранее, пока от этого слишком далеки. Зато выразить гармонию звуков посредством музыки нам по силам. Ну, по крайней мере некоторым из нас – тем, кому посчастливилось родиться с соответствующим даром. Мой друг таковым определенно располагал.
