Пришлось даже самому Ивану Васильевичу звонить, чтобы потом тому не пришлось мигуновские косяки исправлять. А Иван Васильевич своего зама внимательно выслушал и одобрил все действия Мигунова. Всё правильно Игорь Владимирович делает. Ну, так! Не зря высокое кресло занимаем.
Мигунов гостей выпроводил, тупо потаращил глаза на стену напротив, вздохнул и направился к выходу. Пора домой. И так, можно сказать, день был очень насыщенным. Пока добрался домой, расклеился совсем. Милка с ужином сильно к мужу не приставала. Типа, захочет, сам поест.
Ага! Щ-щаз! Размечталась! Мигунов углядел в этом непорядок и жене на это незамедлительно указал. Жена шустрым кабанчиком метнулась на кухню, а Мигунов пошёл в комнату дочери. Тишка валялась в кровати с телефоном.
Подняла глаза на отца.
–Привет, папуль.
Не вынимая наушника, махнула рукой.
–Спокойной ночи.
Мигунов согласно кивнул. И тебе спокойной ночи, малышка. Осторожно прикрыл дверь. Обернулся. Дочка мотала головой из стороны в сторону, отец хмыкнул. Музыку любимое чадо слушает. Интересно, какую? Наверное, Бузову.
На кухне присел за стол.
– Я готов.
Милка живо расставила тарелки, подняла глаза.
–А?
Мигунов кивнул.
–Наливай.
С удовольствием принял рюмку с коньяком, залпом выпил, в этот раз не смакуя.
–Спасибо.
И принялся за еду. Ел долго с удовольствием, отставил в сторону тарелку и вдруг вспомнил.
–Мил…я сегодня сон видел. Тишка куда-то с вещами собралась.
Лицо Милы покраснело. Она села напротив.
–Ну-ка…рассказывай.
Игорь наморщил лоб.
–У подъезда сумки. Много сумок. И Тишка…говорит, я уезжаю.
–Уехала?
–Ты знаешь…не помню. Или проснулся. Но весь день настроение неважное было. Предчувствие какое-то…
Мила вздохнула.
–Не очень хороший сон. С сумками…уезжает.
Решительно поднялась.
–Хорошо, что проснулся. Значит, она никуда не уехала.
Мигунов согласился.
–Хорошо. Рано ей из родного дома уезжать. Маленькая она, пусть у мамки с папкой пока под крылом…
Обнял жену.
–Пошли спать, хозяюшка. И это…
Чмокнул Милку в щёку.
–Спасибо. Всё было очень вкусно.
Весна в этом году радовала глаз, почки нахально топорщились и старательно пытались вытолкнуть яркую зелень наружу, солнце светило необычно ярко и от того в душе буйным цветом расцветали цветы. Радовало буквально всё вокруг. Хотелось громко петь, но на ум шёл только вальс цветов.
Мигунов даже стих про кота, у которого в наличии были не только все четыре лапы, но и пушистый хвост, пытался пропеть на мотив этого вальса. Куда-то на нет сошёл роман со Снежаной. Вот, прямо так, взял и сошёл. А может, её дурацкая выходка разом отвратила Мигунова от любовницы.
Снежана завела себе кота и назвала его Тишкой. Вот, сучка! Мигунов счёл это оскорблением и тут же немного отретушировал любовнице макияж. Та пообещала накатать заявление в полицию, но так и не сделала этого. Поняла, что ничего она этим не добьётся. Наверное, потому что своего автографа Мигунов на лице ей не оставил.
Синяк доказательством не считается. Не фирменное, если что, клеймо. Дни бежали один за другим, закончился учебный год. Кристинка сдавала экзамены, и все домочадцы молились за хорошие оценки. Видимо, усердно молились, потому что оценки были замечательными. Мигунов тут же купил дочке новый смартфон.
Заслужила. Носи, дочка, не марай. Милка намекала на летний вояж к морю, а муж согласно кивал головой. Конечно, дорогая. Только меня с собой не зовите. Мне не до отпуска. Мигунов терпеть не мог пятницу. Не ту, что Робинзона на необитаемом острове развлекала, а обыкновенный день недели.
