– Они… Они убили его? Почему? – запинаясь, спросил он.
– Не знаю, Като, – кратко ответил Экин, – Наверное, тот мужик недолюбливал его…
– Да, но почему тогда все были рады? Почему никто не спас его? Он сделал что-то плохое? – дрожащим голосом спросил Като.
Экин остановился и обнял брата, по щеке которого бежала слеза.
– Не знаю, Като, не знаю… Пойдем лучше домой.
На улицы в этот солнечный субботний день вышли, наверное, все дети города. Большинство мальчишек играло в футбол, кто-то разбился по кучкам и замышлял что-то. Девочек было немного. Тем не менее, несколько девчонок играли в футбол наравне с мальчиками, променяв куклы на футбольный мяч. Взрослых на улице было мало. Они шли по своим делам, стараясь пройти этот шумный балаган как можно скорее. Улица была в полной власти детства и беззаботности.
– Эй, народ, смотрите! Это же Като! Ты чего нос повесил? Опять получил от брата по первое число? – крикнул один из молодых игроков в футбол, прибежавший за укатившимся мячом.
Видно было, что этот вопрос застиг Като врасплох. Он пытался подобрать слова, но пауза становилась все более затяжной. Экин решил выручить брата.
– Ещё чего! Просто я задал ему сложную задачку, которую и не каждый взрослый решит. Вот он и ломает голову целый день, – сказал Экин.
– Ну да, ты в этом мастер, – сказал маленький футболист и посмотрел на Като, – Пойдем играть с нами?
Тут Като долго не раздумывал:
– Сегодня я пас. Устал что-то…
– Странный ты какой-то. День только начался. Да и на футбол у тебя всегда силы были… – сказал парень.
– Мы, пожалуй, пойдем. Дела дома, – сказал Экин и, развернувшись, направился вниз по улице.
– Смотри только насчет задачек брата сильно не думай. А то совсем забудешь, как в футбол играть.
– Бывай, Мунаш, – попрощался Като, слегка улыбнувшись.
– Эмм… Спасибо, что выручил, – сказал Като, нагнав брата.
– Пустяки, мы же должны помогать друг другу, да? – ответил Экин и похлопал брата по плечу.
Дома были гости. Пришел папин друг, Афас Факази. Они познакомились в доках, на сезонных подработках. Экину, как, наверное, и всем вокруг, было не совсем понятно, на чем держалась их дружба, если это можно было так назвать. Мужчины часто спорили и ссорились. Поговаривают, что однажды они даже подрались в баре. Спросить об этом отца Экин не отваживался. Но в конечном итоге дело шло на мировую. Афас был худ, словно жердь, отличался кротким характером и холодным умом. Отец же в приступах гнева мог начать крушить все вокруг голыми руками. Их точки зрения на те или иные явления и события сходились редко. Но одну вещь они одинаково любили и могли обсуждать часами: джаз. Бывало, что в том же баре вокруг них собиралась зеваки, с интересом наблюдающие за оживленной беседой двух меломанов.
Вот и сейчас Афас с отцом сидели возле старого проигрывателя, слушая новую пластинку. Комната была полностью статична, казалось, что мужчины бояться пошевельнуться, и только Афас изредка поднимал свою банку пива и подносил к губам. Бабушка сидела рядом в кресле и улыбалась, слушая приятную мелодию джаза, которая наполнила дом, словно запах свежевыпеченного хлеба.
Ребята стояли в коридоре и никак не решались нарушить музыкальную гармонию. Афас слегка кивнул в знак приветствия, отец и бабушка вообще не замечали присутствия детей. Братья переглянулись, и, поняв друг друга без слов, направились в свою комнату. Внезапно чей-то палец поставил проигрыватель на паузу. Звук щелчка прозвучал резко, бескомпромиссно, даже вульгарно. От прошлой идиллии не осталось ни следа.
