Точно! Алена!
Предчувствуя, что аппетит пропадет у меня на первых же секундах, я заблаговременно отложила недоеденную шаурму в пакет, лежавший между нами, отряхнула руки от крошек и косо глянула на невероятно красивый профиль моего Аполлона.
— Родион Гераклович, а можно задать вам вопрос?
— Задавай, мы же за этим сюда и пришли.
— Между вами и Аленой что-то есть? Или, возможно, что-то было?
— Не понял? Что, например?
— Ну, всякого рода чики-пики, шпили-вилли, бдыщ-тыдыщ.
Босс на мгновение перестал жевать. Он сделал глоток газировки, свернул шаурму в пакет и выбросил ее в рядом стоявшее мусорное ведро.
Я напряглась от такой реакции.
Неужели Алена говорила правду?
— Бдыщ-тыдыщ. Шпили-вилли? Гм... С чего ты так решила? — наконец произнес он, не внося никакой ясности.
Мне хотелось зарычать на него.
Ненавидела, когда на вопрос отвечают вопросом, после чего появляется куча других вопросов. Голова от такого пухла и все желание разговаривать отпадало.
— Она сама как-то обмолвилась, — честно призналась, опуская взгляд в землю.
— Что она наговорила? — в его голосе помимо напряжения улавливалось еще что-то вроде неприязни. Или мне просто почудилось.
Под ребрами обосновалась небывалая тяжесть. Я бы списала ее на следствие переедания тяжелой пищи, но пища была здесь ни при чем. Таким образом на меня действовал взгляд Родиона Геракловича. Он был настолько тяжелым, что, казалось, я даже в весе существенно прибавила.
— Ничего конкретного. Просто она предупредила, чтобы я не вмешивалась в ваши карабах-барабахи, — вымолвила с трудом, а босса не устроил такой ответ.
— Врешь! — развернулся он в мою сторону, вынудив посмотреть на него. — Я же вижу, ты что-то недоговариваешь.
Босс прям накалился. Как муженек, которого безосновательно обвиняли в неверности. Словно ему было не все равно на то, что я думаю о нем и Алене.
— Она как-то сказала, что вы... вы встречались пару раз и... целовались... а, возможно, и не только, — мой голос сошел на скрип, тошнота подступила к горлу. Сама мысль об Алене вызывала у меня тошноту и желание кого-нибудь кастрировать.
Тем временем генеральный глубоко вздохнул, вытянул ноги и протяжно выдохнул, уставившись в одну точку перед собой.
Нет! Черт с ним, с чики-пики, но только не шпили-вилли!
— Вы с Аленой кое в чем похожи, — тихо подметил генеральный, отчего меня невольно передернуло.
— Чего? — брезгливо фыркнула, затаив обиду на такое сравнение. — Не-е-е-ет! Я и она? Это в принципе невозможно!
Босс хохотнул, чем несколько разрядил напряженную атмосферу.
— Однажды в конце рабочего дня Алена зашла в мой кабинет и как ни в чем не бывало уселась на стол, за которым я в тот момент работал.
Босс говорил без эмоций, а меня же напротив захлестнули эмоции с головой. Воображение разыгралось настолько, что меня снова затошнило.
Мое сердце не выдержит, если прям на том столе у них все и случилось.
— Не хочу вдаваться в подробности. Скажу лишь, что ее настырность ни к чему не привела, — объяснил он, после чего тошнота немного отпустила. — А потом она спросила, почему я до сих пор не пригласил ее на ужин. Видишь ли, ей показалось, что она увидела во мне некую заинтересованность по отношению к себе, но она не могла понять, почему я никак не проявлялся. Почему же я бездействую. Никого тебе не напоминает?
У меня онемел язык. Я была на грани того, чтобы вспыхнуть спичкой и заживо сгореть со стыда.
