А мне и действительно больше двадцати никто и не дает.
А сам, наверно, шатаюсь. Хорошо еще, Вадик меня поддерживает. Он, правда, тоже не лучше. И официантки смеются.
– Давай, – говорят, – Валя, давай. Будешь теперь москвичкой…
И так мне эта самая Валентина Краснославовна запала в душу, что на следующий день я опять перед зеркалом причесался. Задвинул для храбрости двести пятьдесят и попер. И даже малость прифрантился. Вадик мне дал на вечер свою меховую куртку.
Прихожу, а вышибала, падла, не пускает.
– Ты что, – кричит, – не видишь? – и тычет мне своим грязным пальцем в вывеску.
Я говорю:
– Давай, открывай. Мне, – объясняю, – к Валентине Краснославовне.
Вышибала меня критически оглядел, что-то такое хмыкнул, но все-таки пропустил. А в зале, как обычно, битком, и кто в унтах, а кто в резиновых сапогах. А оркестранты пока перекуривают. И какие-то офицеры угощают их коньяком.
Поискал я глазами свою Валентину Краснославовну и вижу, что нет, нету моей избранницы. И вместо нее совсем другая. И тоже, конечно, ничего. Но Валентина Краснославовна лучше. И я к той, другой, подошел и спрашиваю:
– Скажите, а что, сегодня Валентина Краснославовна не работает?
И она на меня внимательно посмотрела и говорит:
– Валентина Краснославовна сегодня выходная. Но если она вам нужна, то вон она сидит… – и показывает в глубину зала на столик.
Ну я, как на крыльях, туда. Смотрю, и правда, сидит моя Валентина Краснославовна, но только уже совсем не в блузке, как обычно, а в каком-то декольте. Или как там у них называется. А вместе с ней слева и справа по амбалу. Один здоровее другого.
Но я все равно наклонился и схватил Валентину Краснославовну за локоть. Решил пригласить ее на танец. Вообще-то я не танцую, но мне тогда было наплевать.
– Разрешите, – говорю, – мне надо вам сказать…
И замолчал.
Один из амбалов поднимает на меня свою квадратную голову и прищуривается. Не то чтобы небрежно. А так. Вроде бы он меня даже не видит в упор. А это, мол, что еще тут за тля?
– Тебе, – говорит, – чего?
Я говорю:
– Да так… ничего… Мне, – говорю, – нужна Валентина Краснославовна…
Тогда он к ней поворачивается и спрашивает:
– Это, – говорит, – кто? Ты что, его знаешь?
И Валентина Краснославовна даже испугалась.
– Да нет, – говорит, – не знаю. Первый раз вижу…
И я даже растерялся:
– Как первый раз?!
Вот это, думаю, номер. И снова ее за локоть.
– Вы что, – говорю, – меня не узнаете?
И вдруг я очутился под столом. И как-то так мгновенно. Не то чтобы под столом, а между ножкой стула и чьим-то ботинком. И тут как раз заиграла труба.
Я хотел вскочить, но, покамест поднимался, за столом уже никого. А из развороченной губы на куртку капает кровь. Теперь не отмыть.
Немного постояв, я стал продираться через танцующих обратно. Хотел сразу же выйти, но сначала решил зайти в туалет. Опустил в раковину голову и отхаркиваюсь. Помимо губы, он, оказывается, разбил мне еще вдобавок и нос. Одним ударом. Наверно, боксер. А вышибала, когда меня выпускал, то снова все хмыкал. И, по-моему, даже как-то обрадовался. Вот это, думает, уже другое дело.
А Вадик, только меня увидел, так сразу и заржал. Не помню уж, как я до них добрался.
– Это кто же, – смеется, – так тебя разукрасил?
– Да так… – говорю, – в «Северном»… Помнишь Валентину Краснославовну?
– Что, – улыбается, – не поделили?
– Да брось ты, – говорю, – Вадик, я тебе серьезно… Надо, – говорю, – что-то делать…
