Нам же известно только одно: Голубев добросовестно выполнял поручения Михайлова. В свободное от работы над диссертацией время будущий ученый обходил своих клиентов с теми же гравюрами «знаменитого московского художника».
И если «кочегар» Михайлов в общем-то профан в изобразительном искусстве, то его друг Голубев когда-то служил экскурсоводом в картинной галерее, и он-то уж мог разобраться в политической пошлости штампованной продукции.
…Может ли быть так, что человек сам напросился написать о нем фельетон?
Как видите, может! Анатолий Михайлов даже подсказал заголовок «Торговцы славой». К сожалению, такое название не подходит. Друзья-импресарио торговали не славой, а своей гражданской совестью.
Б. Уласовский.
«Магаданская правда» 10 февраля 1971 г.
1
За вычетом помоек, венчающих мое освоение заполярной Венеции, таких головокружительных взлетов в моей трудовой карьере, пожалуй, и не наблюдалось. Я думаю, такому прыжку мне бы мог позавидовать и сам Валерий Брумель.
442 рубря 67 копеек.
Пошлю сороковку Толе: наверно, уже на мели.
2
…Я распахиваю в комнату дверь и ставлю на стул сумку.
Зоя достает из буфета тарелки и, вытащив из холодильника бутылку, поворачивается:
– Сколько?
Я говорю:
– Чего сколько?
Зоя уточняет:
– Ну, сколько принес?
Я улыбаюсь:
– Сколько, сколько… четыреста… с копейками… – и вытаскиваю из сумки арбуз. Килограмм примерно на пятнадцать.
И с полотенцем на плече Зоя упирает руки в боки.
– Я тебе, б. дь, – прищуривается, – покажу, с копейками… – и вынимает из фартука уже заранее приготовленный расчетный лист. Его без моего ведома выдали в бухгалтерии Кате, а Катя – дочь нашей недремлющей Лаврентьевны – привела меня месяц тому назад в отдел кадров.
Екатерина Камболина – заслуженная стюардесса Магаданского ордена Трудового Красного Знамени авиаотряда. Так выбито на позолоченной бирке под ее фотографией на Доске почета.
И даже бы и не помог запущенный в меня на поражение полосатый красавец. А Зоя, как нетрудно догадаться, уже положила на него глаз. Но мне (после разбитой об мою голову бутылки с бархатным пивом) было уже не привыкать. Арбуз (наученный горьким опытом, я бы успел сделать нырок) разлетелся бы о косяк и, даже и расколотый, все равно бы потом взял свое: уж больно он оказался сочный!
Но Зоя проявила благоразумие и за мою не совсем правдивую информацию в целях профилактики перетянула меня плетенкой для выбивания пыли.
3
На этом празднике труда теперь меня можно смело назвать стахановцем. Согласно директиве Обкома, на прииски уже пошли бульдозеры – зря, что ли, Витенька с Колькой Греком плетут в своей шараге троса. И самое удивительное, что с этим «шагающим эскаватором» особо не запотеешь. Наш бригадир загонит его своим ходом по пришвартованной к отсеку самолета платформе, а уже внутри мы этот бульдозер тросами прикручиваем. Проверили (чтобы не болталось) натяг – и сразу же – 12 тонн! И всего за какой-нибудь час. (А эти же 12 тонн мелочовки, ну, например, кастрюль или каких-нибудь чайников со свистком, таскаешь, наверно, полдня.) И за одну смену – не меньше трех бульдозеров. А это значит, что по сотне на рыло.
Но самая малина – овощи-фрукты.
Кубинская картошка (почему-то всегда ярко-фиолетовая) и «апельсины из Марокко» идут бесперебойно круглый год. На огороде под Москвой к началу июня созреет цветная капуста и тополиным пухом покроются стручки зеленого горошка. За Черной речкой зацветет «белый налив» и покраснеет садовая клубника. К середине июля дойдут до кондиции астраханские дыни и керченские ананасы. В начале августа – зарумянятся краснодарские помидоры. А уже к сентябрю – нальются соком кишиневские абрикосы и ашхабадские персики.
