Женщины засмеялись.
– Ладно, прощаем, – сказала Клава, раскладывая вилки-тарелки.
– Ты чего портянку-то упомянул? – спросила Капа.
– Жена меня запилила! Проходу не дает, из меня маты дубиной выбивает.
– Правильно! – громко рассмеялась Аксинья, – ты ведь первый матершинник на селе. Кошмар сплошной!
– Муся ругается, что воздух в доме порчу, всех ангелов-хранителей выгнал своими непотребными словами. Теперь, грит, дом не защищен от опасностей, в любой момент пожар может вспыхнуть или еще чего там. Перепугался я, вот и придумал себе приговорку пока в мозгу крутится «трехэтажка».
– Ах вот почему она у тебя длинная, – засмеялась Капа, – но «портянка-то» не подходит.
– Пытался подходявое словечко найти, но не смог.
– И думать нечего, «ешки-матрешки», – откликнулась Клава.
– А то можно, например, «ешки-платошки», – опять захохотала Капа. – Как там у тебя дальше?
– Ешки-матрешки, холодные окрошки, горячие макарошки, – довольно высказался Платон. – Пока язык выдает бравые словечки, в башке-то все маты прокручиваю. Но исключительно в мозгу! Вслух ни-ни! Это помогает.
– Платон-то наш не дурак, нашел выход, – кивнула Капа.
– Платон, давай, звони Мусе, зови ее, – попросила Клавдея. – Вместе отметим.
– Один момент! – обрадовался мужик, доставая мобильник.
– Сейчас Муся прибежит, вот и компашка теплая образуется, – обрадовалась Капа.
– Муся веселая, а сколько частушек знает! – согласилась Аксинья.
– Алло! – крикнул Платон. – Муся, дуй к Клавдее. У ей внучок родился! Обмывать будем! Подарок прихвати! Все, ждем!
– Ты че, Платон? Какой подарок? Не надо ничего, – встрепенулась Клава.
Суд да дело, стол был накрыт и пока все усаживались, появилась в дверях Муся с букетом астр.
– Здравствуйте, милочки! – радостно поздоровалась она.
– Привет, Муся! Проходи, – пригласила хозяйка.
– Здорово, Муся! – кивнула Капа и упрекнула Платона, – вишь, твоя нас милочками назвала, а ты – тетками!
Тем временем Клава астры положила в вазу и поставила на край стола, что сразу придало торжественность застолью.
– Ты че, Муся, и это все? – кивнул на букет Платон.
– И еще дарю тебе небольшой подарочек, – не обращая внимания на мужа, Муся протянула хозяйке красивое кухонное полотенце.
– О! – воскликнула Капа, – у меня точно такой же сюрпризик!
– И у меня! – недоуменно протянула полотенчико и Аксинья.
Все дружно захохотали.
– Я дарю тебе платочек
Цвета огуречного,
Чтобы лысина не прела
У тебя сердечного! – запела Муся, шлепнув мужа по лысине.
– И-ии-их! – крикнула Капа.
Все развеселились, подняли рюмки, поздравляя хозяйку с первым внуком.
– Как назвали младенца? – спросил Платон, крякнув смачно.
– Еще не знаю. Зятек сказал, что думают над именем. Нынче Новый год придется встречать одной, с малышом-то вряд ли смогут приехать ко мне, – вздохнула Клава.
– Клавдея, не боись, мы с тобой, – произнес Платон.
– Клава, ты знать не можешь, что случится завтра, а уже тоскуешь. До Нового года еще три месяца, почему заранее предполагаешь, – с укоризной проговорила Аксинья.
– Да, знать не можем, – кивнула Клава. – Помню, в молодости еще нагадали, что одиночество мне не грозит. А оно накрыло с головой.
В это время кто-то деликатно постучался в дверь.
– Кто там? Входите! – крикнула Клава, вставая со стула.
– Можно? – раздался мужской голос.
Клава вышла в прихожую. Остальные удивились воцарившейся там тишине.
– Кто пришел? Платон, посмотри, – попросила Муся.
