Даже забавно, как близки мы стали с тёщей и тестем. Гораздо ближе, чем с родными отцом и матерью. Когда доктора выдали свой страшный приговор Крису, родители не протянули руку помощи, чёрт, да даже пальца не протянули. Отделались банальными «какой ужас!», «нам так жаль!» и продолжили жить своей размеренной, спокойной жизнью, в которой не было ни больниц, ни физиотерапии, ни горя. В которой не было меня и внука с детским церебральным параличом.
Когда деньги с моего счёта стали утекать, как вода из подтекающего крана, они перевели двадцать тысяч и посчитали, что это и есть та сердечная помощь, которую обязан оказать каждый заботливый родитель. Я не стал кичиться и взывать к гордости, отказываясь от этих двадцати штук. Всё до последнего цента пошло на залог за дом, который пришлось взять, чтобы оплатить медицинские счета. Страховка давно перестала справляться с чеками, которые каждую неделю приходили из больниц по всему штату, кабинетов физиотерапевта, невролога, ортопеда. Плюс расходы на медицинские осмотры, динамическую гимнастику, занятия с логопедом и дефектологом, укрепляющие массажи и группу продлённого дня, где приходилось оставлять Криса, потому что все мы работали, чтобы добыть хоть немного денег на жизнь.
Поэтому я ни секунды не раздумывал, куда перебраться, когда пришлось продать дом – в родительские апартаменты в Чикаго или кособокий домишко тёщи и тестя в Рочестере. В Чикаго было больше возможностей для реабилитации Криса, но здесь было больше любви и заботы. Как ни крути, а это, на мой взгляд, важнее продвинутых клиник и передовых докторов.
Полин и Уэйн приняли нас с распростёртыми объятиями. Отдали мне гостевую спальню и оборудовали детскую для Криса. Я еле сдержался, чтобы не расплакаться, когда увидел, что они переклеили цветочные обои и заменили мебель, потратив сбережения на функциональную кровать с ортопедическим матрасом и стол-трансформер, за которым их внук сможет с удобством делать уроки, когда подрастёт.
Теперь мой сын спал в комнате, в которую бы влюбился любой шестилетний мальчишка. Его сон охранял непобедимый отряд Мстителей, которых он обожал даже больше, чем Молнию МакКуина – а его, между прочим, он посмотрел раз сто, не меньше. На столе появился аквариум на десять литров, где вальяжно плавали косяки скалярий и гуппи – верные друзья, каждому из которых было присвоено имя супергероя. Кто бы мог подумать, что однажды я стану жить по соседству с Халком, Соколиным Глазом и Тором!
Как только мы переехали, Уэйн стал брать дополнительные смены в мастерской и теперь безвылазно торчал в «Покрышках Джо», лишь бы помочь нам деньгами. Я упрашивал тестя ослабить хватку – в его-то возрасте махать гаечным ключом уже не так просто, как двадцать лет назад. Уэйн кивал головой, но в шесть утра неизменно кричал будильник, и он шёл на работу.
Хотел бы я сказать, что тянул на своих плечах все тяготы нашей с Крисом жизни. Но я не люблю кривить душой. Полин была тем стальным стержнем, что удерживала всю нашу неказистую семью на плаву. Она умудрялась готовить завтраки, обеды и ужины, подрабатывать в магазинчике за углом по нескольку часов в день, забирать Криса из подготовительного класса, отводить на лечебную физкультуру и другие занятия. При том, дом всегда сиял чистотой, а мы были сыты, как упитанные волки. И Полин ни разу не пожаловалась, не упрекнула меня в том, что я недостаточно стараюсь, не забыла улыбнуться на прощание и подарить поцелуй в щёку при встрече. Я боготворил эту женщину и готов был целовать землю, по которой она ходит. Я мог бы составить целый список того, где судьба поглумилась надо мной. Но в нём не было ни Полин, ни Уэйна. Я стал одним из тех исключительных счастливчиков, которым повезло с тестем и тёщей.
