Как и Франклин Таннер, я тоже умел держать обещания.
Глава 7
– Мистер Тёрнер.
Знакомый голос вывел меня из задумчивости, в которую я погрузился, как в пенную ванну. Тревога залилась в уши и в ноздри, заглушая все звуки и лишая кислорода. Кто-то тронул меня за плечо, мягко, но настойчиво.
– Мистер Тёрнер.
Я поднял голову и увидел доктора Крейга. Он приспустил маску и снял перчатки, когда вышел из операционной, чтобы повидаться со мной. Я тут же вскочил на ноги и с надеждой спросил:
– Она родила?
Но губы доктора Крейга были слишком плотно сжаты, в глазах заиграло что-то, совсем не похожее на радость от рождения новой жизни.
– Боюсь, что нет, мистер Тёрнер.
– Что с ней?!
– Случилось то, чего мы боялись. Произошли кое-какие осложнения…
И доктор пустился в объяснения, половину из которых я даже приблизительно не уловил. Всё, что я услышал, было:
– Мы их теряем, мистер Тёрнер. Сожалею, но мы не можем спасти обоих. Знаю, это сложный выбор, но вы должны его сделать. Должны сказать нам своё решение.
Я тряхнул головой, как лабрадор, отряхивающийся после купания.
– Не понимаю. О каком выборе идёт речь?
– Кого спасать. Вашу жену или ребёнка.
Комната сузилась до размера коробчонки. Меня расплющило, каждый орган кровоточил, кости ломило, а язык болтался во рту, не в состоянии произвести связные звуки.
– Что?! Вы шутите, что ли?
– Нет, мистер Тёрнер. Я знаю, как вам тяжело, но у нас мало времени.
– Тяжело?! – Завопил я, и та семья, что делила со мной комнату ожидания прилепила уши и глаза к нам двоим. – Тяжело?! Да вы хоть понимаете, о чём просите?!
– Да, сэр, понимаю.
– Ни хрена вы не понимаете! Как можно выбирать? Спасайте обоих!
– Это невозможно, мистер Тёрнер. – С тем же непоколебимым спокойствием ответил доктор, и его дежурное «мистер Тёрнер» начинало меня подбешивать. – Из-за предэклампсии у вашей жены высокое кровяное давление. Началось кровотечение. Мы готовимся сделать кесарево сечение, как только вы дадите нам ответ.
Я заметался по комнате, как ненормальный, бормотал что-то, хватался за голову и молился, чтобы всё это мне только чудилось. Но всё было реально. Меня просили решить, кого оставить в живых. Любимую женщину или любимого ребёнка.
Вместо того чтобы приблизиться хоть к какому-то решению, я прокручивал в голове тот день, когда нам поставили диагноз «предэклампсия». Если бы только я не послушал Элизабет. Если бы только уговорил её сделать аборт и попытаться снова. Если бы только не понадеялся на высшие силы.
Если бы только…
– Мистер Тёрнер…
– Нет, не просите меня.
– Я вынужден.
Я свалился на неудобное сидение и спрятал лицо в ладонях. Пусть он уйдёт. Пусть я проснусь. Пусть окажусь в постели рядом с Элизабет. Это не может быть правдой.
– Мистер Тёрнер, выбор надо сделать немедленно.
Меня трясло. Я не мог сделать этот выбор. Пусть подождут. Скоро приедет Полин и подскажет, что мне делать. Она знает. Она всегда знает.
– Мистер Т…
– Да заткнитесь вы уже.
Никогда ещё так ненавидел, как звучит моё имя.
– Ваше решение…
– А как бы вы поступили на моём месте? – Я с надеждой поднял залитые слезами и кровью глаза на врача, и тот впервые утратил свою бесстрастную холодность, слегка смутившись.
– В данном случае у ребёнка больше шансов выжить.
– Нет. – Застонал я, и слёзы брызнули из глаз. – Нет, этого не может быть.
– Ваша жена потеряла слишком много крови, мы делаем переливание, но… У вашего сына больше шансов. – Повторился доктор Крейг на выдохе.
