У ворот Петрограда (1919–1920) - страница 15

На эти темы мне впоследствии зачастую приходилось говорить с Лианозовым – и, признаюсь, я встречал у него полное понимание духа времени в значительно большей степени, чем, например, у А. В. Карташева, профессора и ученого, состоявшего одно время министром в социалистическом правительстве А. Ф. Керенского. И вздорно, конечно, утверждать, как это сделал через год после описанных здесь событий в личной беседе со мной в Праге осторожный, в общем, вождь правых социал-революционеров О. С. Минор, что англичане, мол, «назначили» Лианозова главой Северо-Западного правительства только потому, что тот запродал им в Баку свои нефтяные копи и вообще способствовал упрочнению их тамошней позиции. Я тоже не стоял и не стою на одной политической платформе С. Г. Лианозовым, мы – политические противники, но мне претит заподозривать всегда противника в корысти и объяснять его действия не только классовыми и классово-психологическими мотивами, но также и обязательно сребреничеством.

Это – недостойно серьезной политической борьбы.

Когда я коснусь непосредственно ревельских событий, приведших к крушению петроградской затеи, я покажу, что С. Г. Лианозов, как и остальные члены Северо-Западного правительства, в отдельности и в целом, делали одну за другой непростительные ошибки, что они постоянно капитулировали перед генералами, в частности перед Юденичем, покрывали без нужды его грехи, что их демократические декларации, за которые Колчак и его парижское представительство их не признавали, оставались все время мертвыми буквами, потому что Юденич как военный министр одной рукой их подписывал, а другой как главнокомандующий их отменял – на фронте и в оккупированных местностях, а они, министры, не находили в себе смелости противодействовать ему и его помощникам, опасаясь провала «всего дела».

Все это верно, и за все это те несколько человек, которые непосредственно участвовали в Северо-Западном правительстве, а равно и те, кто поддерживал их пером и словом, несомненно, будут отвечать перед судом истории. Но у меня, очевидца и участника всех этих событий, знавшего всех и каждого в лицо, непосредственно с ними общавшегося, – у меня никогда не хватит ни смелости, ни злой воли сказать, что это были «сребреники».

В тех условиях, в которых находилась тогда Россия, в той плоскости, в которой тогда стоял и решался вопрос о способах борьбы с большевиками, – средние люди, призванные по местным условиям делать политику, не могли, пожалуй, не делать промахов.

У меня в портфеле сохранилось несколько телеграмм от Бурцева из Парижа, относящихся к периоду образования Северо-Западного правительства (август 1919), с просьбой изложить ему мое личное мнение о правительстве и о ревельских событиях вообще. Бурцев, которого я с тех пор больше не видел, находился, очевидно, в затруднительном положении, не зная на расстоянии, как ему относиться на столбцах «Общего дела» к Северо-Западному правительству. С одной стороны, Колчак его не признает, пражские его представители с С. Д. Сазоновым во главе говорят, что они знают только Юденича, потому что тот назначен главнокомандующим Северо-Западного фронта не самочинно, а «декретом Верховного правителя». Но тот же Юденич в качестве военного министра заседает в Северо-Западном правительстве, которое – страшно вымолвить – подписало акт о признании независимости Эстонии, да еще с обязательством хлопотать у союзников о признании этого акта, чего он, Бурцев как защитник идеи о «единой неделимой» допустить не может