Наверное, я выдала свое смущение и страх: мне показалось, что он читает мои мысли. Во всяком случае, Максимилиан, увидев мое лицо, расхохотался.
– Что смешного?
– Ничего… Просто я рад, что ты наконец в Королевстве. Теперь дела пойдут веселее… Ну, иди.
– Где тебя потом найти? – спросила я медленно.
– Сам тебя найду. Ну, не теряй времени!
Не переставая улыбаться, он подпрыгнул, превратился в большую черную птицу и, подняв крыльями ветер, улетел куда-то на закат.
* * *
Вот скотина. Он еще и оборачиваться птицей научился. Или раньше умел? Я ведь до конца не знала, что некромант может, чего не может – даже когда он был пацаном двенадцати лет. Чего ждать теперь?
Солнце опускалось все ниже. Я двинулась к замку – широкими шагами, вниз по склону холма. На мне были джинсы, кроссовки, рубашка с короткими рукавами – как я гуляла с Риткой в парке, так и брела сейчас среди сосен, а между тем вечер обещал быть прохладным.
Или меня знобило?
Очень хотелось увидеть Оберона. Вот было бы здорово, если бы, явившись в замок, я заглянула к нему в кабинет… А он поднялся ко мне навстречу, и даже крыса в передничке, Дора, на секунду перестала мести столешницу метелкой из связанных перьев. Он сказал бы: «Здравствуй, Лена!» И все бредни Максимилиана оказались бы враньем.
Или даже пусть так: некромант не врал, к городу действительно подступают полчища Саранчи. Оберон действительно был в отлучке… Но вовремя узнал об этом и вернулся. Тогда мы встанем плечом к плечу, как много раз вставали, и отобьемся хоть от Саранчи, хоть от колорадского жука.
Кто такие многоноги, на которых едут пустынные воины? Забыла спросить у Максимилиана… И, если честно, не больно-то хочется знать.
Лес вокруг шуршал, звенел, пялился на меня блестящими глазами из травы, и каждый пень, казалось, провожал меня взглядом. Птицы размером с бабочку вились у меня над головой, а бабочки размером с крупную птицу замирали на цветах, расправив крылья. Я была совершенно одна и чувствовала себя не магом дороги, а заблудившейся девочкой в лесу Бабы-яги.
Потом я заметила скрюченную темную фигурку в кустарнике; кто-то бородатый, покрытый шерстью, объедал с куста красные ягоды. Я остановилась, готовая бежать или драться, но любитель ягод не обратил на меня никакого внимания – даже лохматой головы не повернул, а все так же продолжал лакомиться, потихоньку бормоча под нос.
Я пошла дальше, то и дело оглядываясь, и через несколько минут выбралась на проезжую дорогу.
* * *
Я вошла в город через северные ворота. Раньше здесь всегда стояла стража. Но теперь не было ни души – ни в воротах, ни на ближайших улицах. Город, такой основательный, обжитой, теперь оказался почти пустым. Безлюдье и тишина на улицах напугали меня сильнее, чем десяток Максимилианов.
Правда, ближе к центру люди стали попадаться, причем многие, мне показалось, были пьяны. Кто крался, не поднимая головы, кто, наоборот, громко говорил и смеялся. Мне встретилось несколько повозок, нагруженных домашним скарбом, – люди, правящие лошадьми, не отрывали глаз от булыжника мостовой. Все они направлялись в нижнюю часть города, к выходу на большую дорогу, а может быть, в порт.
Я вышла на центральную площадь и остановилась перед Храмом Обещания. Я успела позабыть, какой он большой. Яркий купол почти не потускнел за прошедшие годы, сейчас он сверкал красным и золотым, отражая закатное солнце.
