Одну лишь Эдэринку не развлекли кудрявые рулады. Пока песни, мешаясь с дымком костра, плыли над озером, она с беспокойством наблюдала за младшей дочерью. Айана не спускала с паренька восторженных глаз.
Убрав хомус в каповую укладку, Дьоллох сказал:
– Научиться петь-играть не так уж и трудно. Вот олонхо сложить – это не всякому под силу.
– А ты можешь? – пискнула Айана, и в блестящих глазенках ее отразилось по напыжившемуся Дьоллоху.
Паренек задорно тряхнул волосами:
– Захочу – и сложу!
– Смотри пуп в стараниях не порви, – засмеялась Илинэ.
– О чем твое олонхо будет? – пристала Айана.
Дьоллох недолго думал:
– Ну, хотя бы об Идущем впереди – духе-хранителе счастливого человека!
Никто, кроме Лахсы, не заметил, как сильно вздрогнул Атын. Мальчик поймал ее тревожный взгляд, наклонил голову и в замешательстве принялся чертить прутиком по земле.
– Об Идущем впереди?! – обрадовалась Илинэ. – А как справишься с украшениями слов? Где столько их наберешь для большого сказания?
– Скоро нарядные слова будут выплетаться в моей голове так же легко, как узоры, выбегающие из-под рук Атына, – кивнул на братишку Дьоллох.
Домм второго вечера. Крылатая кобылица
Атын еще двухвёсным мальцом обнаружил, что на земле можно нацарапывать прутом красивые линии и штрихи. Позже понравилось выписывать их жженым углем на простых рабочих ведрах, шитых из бересты.
В начале весны, когда искали в горах Вбирающий запахи камень, Илинэ обнаружила мягкие комья охры-кровавика и хорошенько их растерла. Получилась густая темно-красная краска. Атын окаймил стены юрты приемных родителей ярким узором – люди мимо не проходили без любованья. Уважая наследную хватку, Манихай с Лахсой втихомолку удивлялись, какая у приемыша верная рука и отзывчивый на красоту глаз. Что касается Дьоллоха, то он был равнодушен к этой забаве брата.
Вскоре рисунки перешли на камень. Обмакнул Атын в краску размахренную лучинку, и она словно сама собой побежала по гладкой поверхности. Оказалось, на ее кончике скрывался целый мир! Атын рисовал все, на что натыкался взгляд – смородиновый лист в паутине прожилок, веснушчатую сардану, верхушку Каменного Пальца и даже восход, сквозящий в ершистых ветвях сосны.
Радостный летучий дух, незнакомый доселе, занимался в груди, дыхание становилось одновременно легким и тесным. Потом пришло утро, потрясшее мальчика до изумленной дрожи в пальцах: ему удалось зарисовать сон!
Атыну часто снилось странное, небывалое в жизни. Одни сны бесследно исчезали, разбившись утром о первый солнечный луч, другие запоминались до мелочей. В первую ночь переезда на летник воздушная душа странствовала в неведомом краю и оставила в памяти величественное видение – призрачного лося на холме, с устремленными вперед прямыми рогами. Этот сон Атын запечатлел на большом сером валуне. Лось получился как настоящий и вместе с тем волшебный. Где еще, кроме сна, увидишь такого лесного быка, с рогами мощными и острыми, будто мечи?
Захотелось показать сказочное существо сестренке и брату. Вопреки ожидаемой похвале, тот хмуро прищурился и ничего не сказал о возросшей сноровке Атына. А пуще всего задело то, что Дьоллох почему-то не поверил сну. Пристал с расспросами, в каком месте встретился пряморогий зверь, действительно ли он был таким свирепым и кто разрешил Атыну носиться одному по тайге?!
Мальчик постарался скрыть больно ранившую обиду. Дьоллох в последнее время отдалился от младших и постоянно думал о чем-то своем. А тут в кои-то веки снизошел с высот, да и попрекнул:
