Убедительно и легко - страница 11



Трясти традиции,
То мы ведь можем и не дать,
И век поститься им.
Вот мой заявится домой,
Придёт усталенький.
И что он скажет мне такой?
Чайку и баиньки!
Судьбы уроки нелегки,
Отбор естественный.
Эх, девки, что нам мужики,
Ведь рулят женщины!
Вот тут-то я зашёл домой,
В разгар величия.
И вмиг бомонд болтливый твой
Сменил обличие.
Головки сникли, каблучки
В момент зацокали,
На модных сумочках замки
Быстрей защёлкали.
– Ой, нам пора. Пока-пока,
До воскресения…
И дверь внесла на двух замках
Успокоение.
На кухне греется гуляш
И чайник мается.
И быт уютный тихий наш
Опять рождается.
И что б ни плёл девичник твой,
И как ни лаялся,
Но вот пришёл мужик домой…
И мир исправился.

Para bellum

Наши мелкие дрязги – убоги, унылы, неловки,
Но грозят разразиться весёлой семейной войной.
И намечены цели для яростной артподготовки,
Что поделать, в любви para bellum у каждого свой.
Но есть общее средство в составе любых арсеналов —
Если нужен сожжённый Рейхстаг, пробивной компромат,
Мы отправимся к бабушкам – кладезям тайных анналов,
Что на лавочке возле подъезда сурово сидят.
Обо всём известят коммунальные наши весталки,
Городские легенды, квартирных масштабов молва:
Кто приходит к тебе по средАм, когда я на рыбалке,
Кто приходит ко мне по субботам, когда ты – в дрова.
Всё наглядно и ярко, как красный плакат Агитпропа:
Кто машину помял, не вписавшись в простой поворот,
И кому приносил бандерольку курьер из секс-шопа,
И кто заполночь водку у Марьи Петровны берёт.
И кого провожал армянин, предлагая нарциссы,
И к кому приезжает родня, чтобы просто пожрать,
И кому пишет письма из местного ТЮЗа актриса,
И кто просто хамло, что давно бы пора расстрелять.
Вот и повод к войне, и железней найдёте едва ли,
Сожжены все мосты и форсирован вплавь Рубикон.
И осветят события с места семейных баталий
Неполживые СМИ под пушистым пуховым платком.

«Как я люблю тобою любоваться…»

Как я люблю тобою любоваться,
Как ты возбуждена и горяча,
Ты так прекрасна в эти восемнадцать
Часов, когда ты чавкая, урча,
Жуёшь, жуёшь, не в силах оторваться,
Чтобы успеть, пока «Маяк» звенит,
Доесть пельмени и допить Lavazza,
Ведь после восемнадцати – ни-ни.
Опять худеешь, значит скоро лето,
Пора под мышцы прятать целлюлит,
Успей доесть последнюю котлету,
Шматок лангета и мазок паштета,
Догрызть слегка засохшую галету
И два куска румяного омлета…
Чтобы снова сесть на жёсткую диету.
Успей доесть,
Пока «Маяк» звенит…

Апперкот

О Боже мой, какая прелесть —
Пишу любовные стишки.
Амур попал конкретно в челюсть,
Не тратя сил на потрошки.
Подкрался, голожопый, сзади,
Как Чингачгук, ни дать ни взять:
Подставил девушку на «Ладе»
Под бампер моего «Икс-пять».
Я грозен был и неминуем,
Внушал волнение и страх,
Грозил ей штрафами и хуем,
Пусть хуем только на словах.
Я раза в два, наверно, выше,
И в три, примерно, тяжелей;
Я страшный тигр на фоне мыши,
С мешком отборных пиздюлей.
Она – глазёнки голубые,
Косички, без помады рот,
Кроссовки, джинсики простые
И… охрененный апперкот.
Лежу в палате, ем «Агушу»,
Ворон считаю на кустах…
Разбередила, сучка, душу
И челюсть, сразу в двух местах.

Восстание машин

Сопрятались коты по зауглам,
Канарейка в жёрдочку скрутилась,
В кухне грохот, треск и тарарам —
Машенька на что-то разозлилась.
Может где-то накосячил я,
Может просто в мире напряжёнка,
Но на кухне лязгает броня
И гремит металл ужасно звонко.
То ли сковородки дребезжат
И звенит летучая посуда,
То ли злобных киборгов отряд
Топает по черепушным грудам.