Алла вдруг отстранилась, вскинула голову и окатила меня ледяным презрительным взглядом, явно обладающим нервно-паралитическим воздействием.
– Ну, как? – спросила она, снова наклоняясь ко мне. – Действует?
– На меня действует, – сознался я. – А как на Бурова, не знаю. Так что постучу обязательно, тем более что я обещал Пековскому…
Алла посмотрела на меня с каким-то недоумением, разочарованно улыбнулась и отвернулась к окну…
Здание посольства – монстр, появившийся на свет в результате соития конструктивизма и эпохи украшательства, – располагалось, как объяснила мадам Лану, в чрезвычайно фешенебельном районе Парижа. Встретили нас так, как встречают гостей, от которых не удалось отвязаться. Подтянутые ребята нехотя проводили нас в комнату, куда минут через десять нехотя зашел молодой человек, удивительно похожий на нашего Друга Народов (они даже переглянулись), но только с величественною усталостью в движениях и ровными зубами. Пока товарищ Буров докладывал о целях и задачах нашей спецтургруппы, молодой дипломат кивал и с недоверием разглядывал скороходовские башмаки Гегемона Толи.
– Нравится Париж? – спросил он отечески.
– Очень! – простодушно ответили мы.
– Может быть, нужна наша помощь? – поинтересовался он таким тоном, что попросить после этого о чем-либо мог лишь человек, напрочь лишенный совести.
– Нет. У нас все в порядке, – ответил Друг Народов, поедая глазами своего везучего двойника. – Группа дружная, дисциплинированная…
Томный полпред равнодушно кивнул, внимательно поглядел на часы и для вежливости полюбопытствовал:
– Может быть, есть вопросы?
– Скажите, а трудно здесь работать? Все-таки капиталистическое окружение! – заискивающе спросил Диаматыч.
– Даже не представляете себе, как трудно! – вдруг оживился он. – Страшно тяжело! Все время на нервах. Все время буквально в боевой готовности! Вот позавчера: опять диверсия… Выхожу на улицу, чтобы поехать за город, а у моего «мерса» проколота шина… Понимаете?
– Ужасно! – вдруг вылетело у меня. – А я вот недавно оставил велосипед возле универсама, возвращаюсь – нет! Представляете?!
Международный юноша поморщился и встал, давая понять, что после такого глумления говорить ему с нами просто не о чем… Возле автобуса Друг Народов набросился на меня с упреками:
– Как вы посмели?! Это такой уровень!
– Ну и правильно! – заступился за меня Спецкор. – Нечего выпендриваться!
– Делаю вам замечание, Гуманков! – сурово предупредил товарищ Буров.
Вечером, после хорошего ужина с вином, проводив на свидание с Мадлен Спецкора и вполглаза глядя по телевизору фильм о том, как в оккупированном Париже расцветает любовь Катрин Денёв и Жерара Депардье, я обдумывал неизбежность драки с товарищем Буровым и восстанавливал в памяти свои скромные навыки рукопашного боя. Лет семнадцать назад в строительном отряде меня крепко поколотили деревенские мордовороты только за то, что я из коровника, который мы строили, забрел в село. Вот, собственно, и весь навык. Потом я почему-то вспомнил, как тем же летом, в том же стройотряде Пековский оприходовал ту невзрачную девицу с экономического факультета, свою будущую жену, а после уверял, что даже понятия не имел, кем работает ее папа, а если бы имел понятие, то ни за что не стал бы иметь ее – девицу. Девица, разумеется, подзалетела, а Пековский, который уже отправил в больницу на разминирование двух отзывчивых однокурсниц, вдруг ни с того ни с сего взял и женился на жертве своего любострастия. Ребенка она, кстати сказать, доносить не смогла, а поскольку в стройотряд они больше не выезжали, то и детей у них не было.
