– Даже мебель из кабинета уже вынесли, – хмыкнул он, давая отбой. – Хорошо что батюшку не позвали, святой водой побрызгать. Любят твою Марину в коллективе.
Я пожал плечами. Все любят убогих, а тех, что гнет по жизни свою линию преимущественно ненавидят. Так что эта информация для Марины была даже в плюс.
– А может Андрей сам и сообщит ей? – Мастер положил мне руку на плечо, – ты ведь знаешь, где она живет, правда? – и он мне подмигнул.
Шесть пар с любопытством уставились на меня.
– Знаю, – подтвердил я.
Я эти детские подначки знаю… уже пятый день, как знаю. Жизнь настолько резко разделилась на "до" и "после", что мне кажется, словно я на проекте уже давно. Настолько много событий произошло, настолько плотно они спрессовались за это короткое время. Денег уж точно больше, чем за все остальные прожитые годы. Да и девушек… если не по количеству, то по качеству точно. И уж стесняться тут нечего.
– Только ты переоденься, а то чересчур… романтично получится, – встряла Скуратова.
Я только сейчас сообразил, что стою в халате и тапочках. Сбежавший из психушки. Запал прошел, а веселить окружающих я не собирался, поэтому молча развернулся, и пошел к выходу. Самое смешное, что переодеваться мне было не во что. Мои шмотки остались в больнице.
– Возьми машину на стоянке, – окликнул меня Мастер, – Камри, белая.
Я не оборачиваясь кивнул в ответ. Энергии во мне оставалось все меньше словно в дохнущей батарейке, а я хотел продержаться как можно дольше.
* * *
– Коллеги, напомните мне пожалуйста, почему мы возимся с этим детским садом? – терпеливо произнес Котов. – Какого хрена мы тратим на это время?
– Подростки адаптивны… – произнесла Скуратова.
– Ну и что? Что такого в этой, блядь, адаптивности? – сорвался Котов, – у нас есть аналитики, айтишники, ар-эн-дишники, боевики в конце концов! У нас ресурсов хватит, чтобы устроить переворот в средних размеров стране, так, что жители этого даже не заметят!
– Потому, Дима, – Мастер присел за стол, – что если тебя закинуть одного, голого и босого в крайне недружелюбные условия, то ты там стопроцентно сдохнешь. И все твои айтишники и аналитики тоже. И даже, скорее всего, боевики. Даже я. А дети, выживут. ВЫЖИВУТ! И сами не сдохнут, и других сожрут. Не все, конечно, но мы таких и ищем. Человек – самое страшное животное на Земле, не забывай. Потому что умеет приспосабливаться. Только детей для наших целей использовать… как бы это сказать… незаконно. А вот подростков, пожалуйста. Тело взрослого, ум ребенка. Чуть встряхнешь, и вот он зверь наружу лезет.
– Ты все упрощаешь, – поморщилась Скуратова, – существуют психологические инструменты и методики…
– Я практик, – развел руками Мастер, – я работаю на результат, а не ради диссертаций.
– Главное потом твоих зверенышей в узде удержать, – вставил Веня.
Как человек научно-технического склада, он такие разговоры терпеть не мог, а чересчур адаптивных подростков еще и побаивался.
– Для этого у нас тоже есть специалисты, – ответил Мастер, – правда, Ирина Владимировна?
Скуратова улыбнулась и кивнула.
* * *
Водить я умел, а вот прав у меня не было. По прежней жизни получать их было слишком дорого. Поэтому предложение Мастера скорее меня озадачило, чем обрадовало. Конечно можно было рискнуть, и прокатиться так, но к вождению без документов легко могли было приплести неведомые препараты, которые еще плескались в моей крови, а от такого запросто не откупишься.
