Шило предусмотрел всё, кроме дружбы Софии и Анны. И ведь на нашей совместной встрече они это не показывали, скорее, наоборот, вели себя как посторонние.
– И что, мы будем воевать? – Теофилия подчеркнула это "мы", показав, что готова поддержать меня. – формально у меня есть "казус белли", этот тихушник, Просо.
– Шило открестится от него и от Капризы тоже. Скажет, что это их личная инициатива, и бросит их тебе, как подачку.
– Тогда что?! – сидеть на жопе ровно?! Я тебе что, терпила?!
– Не будь такой кровожадной, Фике, – я встал рядом с ней и погладил ладонью по щеке. Та моментально сбавила воинственный тон и потёрлась о пальцы словно кошка, – Для нас это крупный зверь. Надо обложить его по всем правилам охоты.
– Меня возбуждают твои слова, – промурлыкала Теофилия, – когда ты так говоришь, в тебе проглядывает что-то первобытное. Я правда начинаю верить, что ты уделаешь этого урода Модеста. Обожаю смотреть, как дерутся мужчины… Вот бы…
– Ты обещала мне Гильгамеша, – я чмокнул жрицу в нос и отступил на шаг.
– Извращуга! – зарычала Теофилия, – думать в такой момент о каком-то мужике! Кама, приведи это животное!
– И останься потом за дверью, – добавил я, – чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
– Какой ты властный! – томно проговорила Теофилия, но я видел, что она стебётся. – Выполняй приказ, Кама, этот мужчина зря говорить не будет.
Гильгамеш вошёл испуганно оглядываясь. Так близко к вершине клановой власти ему бывать не приходилось. Маску с него так и не сняли, то ли забыли, то ли не положено было.
– Сидеть, животное, – бросила Теофилия.
Гильгамеш бухнулся на колени и попытался поцеловать ей ногу. Верховная "паучиха" брезгливо отодвинулась, не позволив этого сделать.
– Что его ждёт? – спросил я, не глядя на паучью "зверушку".
– Сначала величайшая честь накормить собой детей Лолс, – пафосно сказала Теофилия, – а затем… за измену наказание одно – пинком под зад.
Гильгамеша затрясло, причём после слов об изгнании больше, чем о жертве.
– Хочешь остаться в клане? – спросил я.
– Да! – неожиданно пробасил Гильгамеш, – Божественная, он не шутит? Это возможно?!
– Подберут тебе новую Госпожу, – продолжал я елейным тоном, – будешь её любить… пятки ей целовать…
Гильгамеш с надеждой взглянул на Теофилию, та кивнула.
– Тогда слушай меня. Завтра ты вернёшься к своим рабским житейским радостям, а сегодня поступишь так…
* * *
– Думаешь, Шило теперь выпустит тебя из города?
Мы стояли с Теофилией в саду возле особняка. Я пытался попрощаться. Она меня не отпускала.
– Меня не так легко остановить.
– Знаю-знаю, ты крутой и непобедимый, – паучиха засмеялась, – вечно Анхен достаётся лучшее. Это нечестно! Я тебя первая застолбила!
– С чего ты взяла? – отчего-то смутился я.
За последние дни отношения с женщинами я стал воспринимать через призму здорового цинизма. Но всё, что касалось Анны, было для меня чем-то чистым, искренним. Не хотелось об этом ни с кем говорить, даже с её близкой подругой.
– Она бы не стала помогать тому, кто ей неинтересен, – пояснила Теофилия. – Да она в принципе мужиков к себе не подпускает. Не доверяет никому. Уже то, что она тебя в дом пустила – ачивка легендарного уровня.
– У нас деловые отношения, – ответил я.
– Ой, да хотя бы сам себе не ври. – Теофилия поглядела на меня строго, – и смотри, обидишь её…
– Вот только не надо, – оборвал я жрицу. – В печёнках у меня уже сидите, защитнички. За собой следите.
