Она тоже проснулась. Никакого свечения уже не было. Её лицо заиграло всеми оттенками чувств и желаний живой девушки, она засмеялась над моим страхом, сказала, что я трогательный как маленький ребёнок, которому приснился кошмар, но она любит меня всякого и рада тому, что я открыт ей не только дневной, фасадной стороной, но и тайной, беспомощной, человеческой. Но я знал тогда и уверен сейчас, что сном это не было. Думаю даже, что тогда и был визит её Зелёного Луча, чего он припёрся, не знаю. Чего проверял или уже тогда хотел её утащить? Но не решился при мне. Пожалел гад кристаллический, или какой он там был? Кто или что? Я трогал её живот, и ребёнок там бился настолько сильно, что она со стоном не могла вздохнуть. Словно нечто привело и его в неописуемый ужас, если, конечно, они там внутри ещё не рождённые могут испытывать ужас. Но мне так показалось. Я гладил её живот, и ребёнок внутри успокоился. Она тоже.
А так, если не то, о чём я рассказал, в ней и не было никакого второго плана, в смысле скрытности или второго дна, как говорят в случае неискренности о человеке. Нет, она была мне открыта, ничего тёмного в ней не было. Она была как прозрачный ручеёк, и глаза прозрачные, зелёные в синеву, как вода реликтового земного озера Байкал в лучшую погоду. И голос был как ручеёк, негромкий и нежный. Он ласкал сам по себе, будто физически гладил кожу. Но именно глаза и были неземные. Из них временами глядел какой-то мудрец, мало соответствующий молодой девушке. И это тоже было малоприятным моментом. Я настолько сильно любил её, что плохо работал, почти не ел и мало спал. Похудел. Но потом, привыкнув к совместной жизни с нею, вошёл в норму.
Какие у неё были отношения с отцом? Не было никаких отношений, в смысле общения. Она его игнорировала. Он принимал её отстраненность, но переживал по этому поводу. Мне он дал вроде бессрочной увольнительной, не грузил тренировками, работой, хотя и зачислил в свой корпус десантником. Прежним после неё, её ухода, я уже не стал. И не хочу. Любила ли она меня? Иногда казалось – очень. Иногда – что нет. Я понимал это так, что она с лёгкостью может покинуть меня, а я уже нет. Не смог бы.
Из-за пустякового случая она ушла от меня в свой Зелёный Луч вместе с нашим не рождённым ребёнком. Хагор, её дед, говорил потом, что без её воли эта хрень – Зелёный Луч никогда не смог бы забрать её. А тогда ночью что было? Я же видел, она была даже приподнята над постелью, если это не было сном, моим кошмаром. Но я уверен, что нет. Он утащил бы её по любому. Они затратили колоссальные усилия, чтобы просто так уйти без результатов. Вот если бы я всё знал заранее, мы спрятали бы её в подземельях, куда этот инопланетный скальпель не смог бы и проникнуть. Но кто знал тогда?
Пустяк как камешек породил лавину, сброс, и она оказалась там, на дне того горного ущелья. У той самой столовой горы, где я и увидел её в первый раз. Чувствовал ли я разрыв в интеллектуальном, духовном и прочем плане? Нет. Ничего этого не было. Не Земле с иными представительницами больше возникает непонимания и отчуждения, чем было с ней. Мы были с нею единым целым существом, не способным ни к какому разъединению.
Рита, – Ты хотел бы сохранить в памяти события, причинившие тебе сильнейшую психическую травму? Ты хочешь забыть её?
Антон, – Нет. Я ничего не хочу забывать. Я хочу хранить все события в себе. И её тоже. Хранить в себе.
