Она выронила подушку.
– Зачем?
– На ферму – потому что я хочу поговорить с Бобом Конроем и Артуром.
– Но зачем к полковнику, я имела в виду?
– Этан послал ему записку с просьбой прийти и посмотреть солнечные часы. Если полковник приходил, то, может, оказался последним человеком, который видел Этана.
Сестра подняла подушку и прижала к груди.
– Он не пошел бы. Полковник не пошел бы в каменоломню.
– Все равно мы должны проверить. Это костюм Этана висит сзади на двери?
– Да. В карманах ничего нет. Я проверяла.
– Ты не против, если я тоже проверю?
Она пожала плечами:
– Смотри все, что хочешь.
Я отошла в сторону, пока Мэри Джейн снимала с кровати две простыни. С охапкой белья в руках она двинулась к двери. Поймав мой взгляд, сказала, словно оправдываясь:
– Хороший ветреный день для сушки белья. Мир не остановился.
Она связала простыни в узел и, швырнув его с лестницы, стала спускаться следом. Я услышала, как она разговаривает с детьми.
Я проверила карманы Этана. В брючных – ничего. В верхнем кармане пиджака завалялась пара спичек, в наружных карманах – ничего, во внутреннем кармане пиджака мои пальцы нащупали что-то, пропущенное Мэри Джейн. Это был скомканный клочок газеты, совсем крохотный, рекламное объявление. Оно гласило:
Хорошо обеспеченная и приятная дама ищет
хорошо обеспеченного, привлекательного джентльмена с целью соединить жизни и состояния.
Ящик № 49
Я разгладила бумажку. Проверка туалетного столика не дала больше ничего интересного. Я положила объявление в карман и спустилась вниз.
Гарриет доела кашу. Мэри Джейн взяла тарелку и посмотрела на меня.
– Съешь что-нибудь?
Мне показалось невежливым отказаться, и я кивнула.
– Если хочешь, могу приготовить тебе яйцо. Джорджина Конрой, с фермы, принесла нам сегодня утром полдюжины и буханку хлеба.
– Я с удовольствием поем каши.
Капля каши упала в огонь и шипела, пока Мэри Джейн накладывала порцию из кастрюли в тарелку Гарриет и передавала мне.
Девочка заботливо подала мне чистую ложку.
Следующие десять минут дети искали обувь и пальто. Гарриет утверждала, что у нее болит голова и живот, и говорила, что чувствует себя слишком плохо, чтобы идти в школу.
– Головная боль пройдет по пути в школу, – заявила Мэри Джейн.
– А боли в животе?
– Хочешь инжирного сиропа?
Гарриет не захотела. Дети ушли в школу. И только проводив их, Мэри Джейн спросила:
– Что еще сказал сержант Шарп?
– Он не верит словам Гарриет. Говорит, что вы с Этаном поссорились, что днем тебя видели у каменоломни и что Этан тебя бросил.
– Кто меня видел?
– Это имеет значение?
– Да! Гарриет сказала, что перед тем, как ты вошла в участок, на тебя надвигалась мисс Тримбл. Это была она, да? Что ж, меня даже рядом с каменоломней не было. Я пришла туда только после шести, когда наконец-то вернулась Гарриет, сбегав до того на ферму за помощью.
– У тебя есть приметная клетчатая накидка.
– О, по-твоему, я единственный человек в Йоркшире, который носит клетчатую накидку?
– Мисс Тримбл сочувствует. Она хочет помочь. И попросила передать тебе это.
Я положила на стол миссал.
Мэри Джейн уставилась на него, а потом отвернулась.
– Пусть оставит его себе, проглотит страница за страницей и подавится, а мне наплевать.
– Ну, что бы там ни случилось в прошлом, мисс Гримбл хочет помириться. Она беспокоится за тебя и за детей. Хотя для Этана у нее доброго слова не нашлось.
– Да, думаю, не нашлось. Это она за Гарриет охотится. – У камина стоял чан. Мэри Джейн сняла крышку, и оттуда повалил пар. Она опустила в горячую воду простыню, пихая ее, словно хотела утопить. – Она хочет заполучить Гарриет для своего драгоценного Общества дружбы девушек. Именно это дарит она своим девушкам, когда они выходят замуж, – миссал в белом кожаном переплете. Только мой она забрала назад после рождения Гарриет. Теперь же она сменила тон.
