Убить еврея - страница 19

– Мне бы тоже хотелось, – вздохнул Артём, подумав, что в свое время придумал гениальную формулу: «Если твоя проблема становится неразрешимой, возложи ее решение на другого». Вот и сейчас он почувствовал облегчение, поняв, что его кошмар стал «любопытной задачей» для ума ученного.

– Неужели где-то действительно есть эти маяки Вселенной? – задумчиво изрек

Мойша. – Послушай, опиши место, где ты видел пирамиду.

– Да я все рассказал. Реально я был на развалинах столицы Эхнатона. Виртуально – в его дворце.

– Но, раз ты видел Нефертити, это мог быть и ее дворец.

– Ну и что? Что от этого?

– Как, что? Сужается пространство поиска.

– Вы, что, собираетесь искать… это?

– А какого хрена ты мне все это рассказал?

– Не знаю, хотел душу облегчить… наверное.

– Не лукавь! Тебя конкретно задействовали и не успокоятся, пока ты не решишь проблему.

– Черт! Вы что! Вы что, думаете все так серьезно?

– А ты думал, если будешь косить под психа, тебя оставят в покое?

– И где вы слов таких нахватались? – занудно прогнусавил Артём и услышал:

– На физфаке МГУ. Факультет астрофизики.

– Не фига себе фигня! – присвистнул Артём, – я просил у отца теолога, мистика…

– Я и есть такой – профессор теологии. Сорбонна.

– Круто! Так вы видели Бога в телескоп? – Артём хотел сказать это иронично, а получилось по-детски, с нескрываемым любопытством.

– Видел, – фыркнул Мойша. – Думаешь, меня случайно назвали Моисеем?

– Ладно, – насупился Артём, – а что если вы и есть тот еврей, которого я должен убить? Может, наше знакомство неслучайно?

– Раз должен, значит, убьешь, – с иронией сказал Мойша. – Впрочем, вряд ли это я. Скорее всего, речь идет об аллегории, а не о каком-то конкретном человеке. Никто из нас не убивает своего отца, но Фрейд считает, что все мальчики страдают эдиповым комплексом. Что-то в этом роде.

– Уф! – вздохнул Артём, – камень с души свалился.

– Впрочем, это всего лишь версия, – «утешил» его Мойша. – Ты впервые в Иерусалиме? – вдруг улыбнулся он. – Давай-ка я позову дочку, пусть покажет город. Кстати, предупреждаю, я все равно всё ей расскажу, она умница и отчаянная. Думаю, очень поможет нам. Так что, лучше сам все ей поведай. Давай, до вечера!

Они сидели в Гефсиманском саду и молчали. Лия – уникальная девчонка – выслушала рассказ Артёма, ни разу не перебив его. Наверное, сейчас она осмысливала услышанное. Артём отдавался забытому чувству «невыносимой легкости бытия» – он ни о чем не думал. Наконец, Лия прервала молчание: «Давай исходить из того, что ты не случайно попадаешь туда, куда попадаешь. Раз ты оказался здесь, – она словно подыскивала слова, а потом сказала как давеча ее отец, – давай сузим пространство поиска. Давай, побродим по городу».

Артём провел в Иерусалиме не три дня, как планировал, а неделю. Один или с Лией побывал в самых знаковых местах города. Написал несколько интересных статей. Две отправил в Париж, и четыре разбросал в Женеве. И хотя заказа на них не было, женевский редактор принял – было в них что-то свежее, так он написал Артёму. Но напомнил о репортаже из Палестины. Артём и сам понимал, что задержался, но он все ждал какого-то знака. Его не было. Даже сон стал нормальным. Артём подумал было, что весь кошмар предыдущего месяца на самом деле был лишь для того, чтобы он приехал сюда, где его ничего не мучает, напротив, все так необоснованно хорошо. Он размечтался до того, что мысленно сделал предложение Лие и народил троих ребятишек. Таких шнобелистых, как положено у евреев и армян. Потом рассмеялся и пошел покупать билет. Он решил провести один день в Стамбуле, а оттуда отправиться в Палестину.