Позже, когда жилконтору открыли в другом месте, здесь собирались подростки-картежники, вольнолюбивая молодежь с гитарами и портвейном. Замок с многострадальной двери сбивался бессчетное число раз. Домуправ сначала истерил. Потом умер. А вслед за ним умер и Советский Союз. Шпана окончательно пошла вразнос. Однажды наркоманы чуть не спалили эту подсобку вместе с домом.
Так продолжалось до тех пор, пока в квартире рядом с пристройкой не скончалась одинокая бабка. Ее жилплощадь стремительно захватил ушлый силовик, после чего урвал и пристройку. Он переделал ее в однокомнатную квартиру, провел воду, свет, газ, интернет, вставил новые окна с автоматической очисткой стекол. Но на серьезный ремонт поскупился. Когда его чуть не посадили, силовик сбежал во Францию и поселился на вилле в Монпелье, а московскую квартиру и эту неформатную однушку стал сдавать по сходной цене…
Коля слегка подтолкнул Илью, и они вошли в тускло освещенную комнату. Запах ароматического зелья усилился. Илья увидел на столе пузатый сосуд, над которым вился дымок.
На диване в позе лотоса сидел хозяин с ноутбуком на коленях. Это был маленький человек в очках, которого Илья принял за подростка. Но когда малыш глянул на него, Илья понял, что ему лет тридцать.
В облике очкарика было что-то индусское. Во-первых, природная смуглость. Во-вторых, у него были жгучие глаза, узкие губы и необычной формы нос с оттопыренными ноздрями.
– Рич, дашь пожрать? – спросил Коля.
Очкарик молча кивнул на холодильник.
Бесцеремонно в нем покопавшись, Коля выудил кастрюлю с макаронами и колбасу.
– А выпить есть?
Рич кивнул за спину. Коля, словно самонаводящаяся боеголовка, прянул в угол. И через секунду победно, как кубком, потряс бутылкой виски.
Налил себе и Илье.
– А Рич? – спросил тот.
– Он не пьет. Ну, будем!
Коля торопливо махнул стопку. Илья рванул за ним. С тех пор как не стало Алины, его преследовало желание поскорее опьянеть. Человек со странным именем Рич нацедил себе холодный зеленый чай.
Выпив еще по одной, Илья спросил, как они познакомились. Коля покатился пьяной улыбкой:
– Не поверишь: на презентации восточного искусства.
– Ты увлекся восточным искусством?
– Да нет, Наташка Белоконь с четвертого курса затащила. Она же у нас большая любительница всяких музеев. Я тогда в завязке был, маялся сильно. Вот Наташка и говорит: давай сходим, отвлечешься. Там мы из-за чего-то поругались, а тут рядом Рич. Я ему давай жаловаться, потом за ним увязался. Он не возражал, представляешь? Слова мне не сказал, хотя я всю дорогу его доставал. Правда, Рич? Помнишь, как ты мне потом читал этого… Али-бабу.
– Абу-аль-Аля, – поправил Рич.
– А откуда такое имя необычное? – спросил Илья.
Рич рассказал, что вырос в семье посла Нидерландов в России. Папа из Роттердама, мама из Багдада. Родители постоянно ссорились. Мирились, только когда забивали косяк. На Рича же забивали регулярно. В тринадцать лет он ушел из дома. Скитался по глухим деревням с подростками-бродягами. Своим смуглым лицом он смахивал на цыгана. Однажды прибился к табору. Его приняли за своего и даже завели разговор на ромском. Он ничего не понимал, но уже через неделю освоил. В таборе научился ездить на лошади и ловить рыбу сетями. Потом сбежал, не в силах терпеть грязь и бесприютность кочевой жизни.
Пока скитался, в его семье разыгралась драма. Отец с матерью были обвинены в шпионаже, и их в двадцать четыре часа выслали из России.
