– И при этом ночью является на работу к престарелому чиновнику, – добавил Суставин.
– Да вы что! – возмутился белобрысый дознаватель. – Ему было за семьдесят, а выглядел он еще хуже.
– Наивный, – ухмыльнулся Пантелеев. – Мукло же был начальником отдела регистрации приезжих студентов. Это ж король для золушек из провинции.
– А где она жила? – спросил Суставин.
– В общежитии № 20 на улице Жуковского.
Суставин выхватил из своего планшета дело Алины Муромцевой и залистал список обитателей общаги.
– Вот, Виктория Минаева, 2015 года рождения. Комната 32. Это же через стенку от 33-й, где жили Муромцев с женой. Почему-то стоит пометка: «не опрошена». Почему мы ее не опросили, Паша? Смотри, ее соседки по комнате Оксана Болдурец и Вероника Кузнецова дали показания, а эта нет.
– Так ее не оказалось в комнате.
– Надо было найти, Паша. И вообще, мы кретины, – глядя в дело, медленно проговорил Суставин.
– Почему это?
– Смотри, мы не обратили внимания на нестыковку в показаниях Оксаны и Вероники. Обе рассказали, что накануне убийства слышали из комнаты Муромцевых шум и ругань. Но Оксана сказала, что это было в десять вечера, а Вероника – что примерно в полночь. Два часа разницы, Паша.
– Какая-то могла забыть. Плохо сориентировалась.
– Придется их снова навестить.
– Серега, больше двух недель прошло! – взмолился Пантелеев. – Они тем более ни черта не вспомнят.
– Паша, их соседку убили. Поехали!
Пантелеев не стал возражать. В возбужденном состоянии его напарник был неудержим.
Глянули в суперфон: проспект Вернадского весь алый. Пробки, аж три аварии подряд. Поэтому машину бросили, вызвали максидрон. На нем долетели до Чистых прудов за семь с половиной минут, ворвались в общагу.
Взбудоражив вахтершу, гулко протопали по первому этажу. Как в лучшие юные годы взбежали на третий. Решительно постучали в дверь. Кто попало так не стучит, соседи обычно скребутся, мурлыкают.
– Кто там? – тревожно прогундосили из комнаты № 32.
– Полиция.
Открыла конопатая Оксана Болдурец.
– Вы нас уже допрашивали, – с вызовом заявила она.
И села расчесываться. Полетели рыжие волосины, перхоть.
– Что вам еще надо? – изобразила возмущение носатая Вероника Кузнецова. Подбоченясь, выставила из халата голую ногу.
Суставин взял быка за рога:
– Когда вы в последний раз видели свою соседку Викторию Минаеву?
– Ой, да сто лет, – Оксана откинула копну рыжих волос. – Она ж здесь не живет.
– Ей хату «папик» снял, – пояснила Вероника.
– Арсений Мукло?
– Понятия не имеем.
– Адрес съемной квартиры?
– Откуда мы знаем!
– Проверим, – черкнул в блокноте Суставин.
И резко перешел к их свидетельским показаниям 7 октября.
– Вы, гражданка Болдурец, утверждали, что ссору в 33-й комнате слышали примерно в 10 вечера. А вы, гражданка Кузнецова, заявили, что ссора была в 12 ночи. Как вы можете это объяснить?
Девицы недолго отпирались. Стоило припугнуть уголовной статьей за лжесвидетельство, как их фрондерство ветром сдуло.
– Это Пе-Петька нас науськал, чтобы мы на Илью наговорили. А на самом деле мы ничего такого не слышали, – всхлипывала носатая Вероника. – Не было там никакой ссоры. И вообще Илья с Алиной жили хорошо-о-о.
– Зачем же вы согласились соврать?
– Петька припугнул, что настучит в деканат, как мы сюда мужиков водим. Он сказал, что ничего страшного не будет, если мы наврем про дверь.
– Про какую дверь?
– Ой, – побледнела Кузнецова.
И затряслась, поняв, что сболтнула. Суставин хотел насесть, но и так все понял. Резко подошел к двери в соседнюю комнату 33.
