Заметив, что хозяйка очнулась, он придал лицу скорбное выражение, скороговоркой изъявил соболезнования и принялся задавать дежурные вопросы: – Во сколько муж уехал? – Вёл ли в дороге переговоры по телефону? – Куда планировал поехать?
При ответе на последний вопрос Ксюша запнулась. Чуткий Самарин изготовился к более детальному допросу. Выручила Оленька, возмущенно потребовавшая оставить беременную женщину в покое.
Самарин с сожалением поднялся и перешел в гостиную. Последующие события Ксюша наблюдала через приоткрытую дверь спальни.
Несмотря на убежденность Самарина, что Голутвин изыскал-таки случай устранить неуступчивого конкурента, был он следователем добросовестным и помнил, что отрабатывать, наряду с основной версией, положено и все остальные. Потому начал с того, что поинтересовался, где в момент убийства находились компаньоны покойного (слово «покойный» резануло Ксюшу).
Выяснилось, что Мазин проводил ночь в компании двух проституток в своем загородном доме. Там и застал его приехавший наряд милиции.
– Баб этих знаешь? – уточнил Самарин.
– Знаю, конечно. Вика и…Нинка, кажется, – уныло пояснил Мазин. – Да они и щас, поди, у меня. Я-то, как сообщили, сразу сюда. А ваши остались в доме, чтоб их допросить. Можете сами вызвать.
– Не к спеху…Ну, а ты? – обратился Самарин к Сапеге.
Ксюша расслышала, как тот что-то зашептал.
– Громче! – потребовал Самарин.
– Если можно, я хотел бы после. Один на один, – придушенный голос Жени звучал умоляюще.
– Нельзя! – отрубил Самарин. – Мне еще не хватало на тебя время тратить. Живо выкладывай алиби, если имеешь. Ну!
– Да вы чо, на нас с Андрюхой, что ли, катите?! – голос Жени задрожал от обиды. – Совсем оборзели? Нам Павлуха больше брата был. Не можешь Голутвину доказать, так решил крайних найти?! Оно, конечно, безопасней, чем с «Вектрой» в контры входить. Давай! Ты еще мать его родную проверь, вместо чтоб раскрывать!
– Я жду, – устало напомнил Самарин.
– Да вдвоем они были, – вошедший в комнату опер бросил перед следователем два заполненных протокола допросов. – Групповичок. Девки подтвердили, что аж до нашего приезда шарились.
– Вот сволочь! – Оленька, забывшись, пристукнула кулаком по Ксюшиной подушке. – И я еще за этого ублюдка замуж собиралась.
– Оленька! Да ведь чисто символически. Вроде как последний мальчишник, – умоляюще пролепетал Женя. – Там вообще на самом деле один Андрюшка их долбил. А я больше насчет выпить хлопотал.
Понявший подоплеку Самарин виновато потрепал понурившегося Сапегу по плечу:
– Извини, мужик, что невольно тебя вложили! Но – для нас главное – алиби.
В кармане Самарина зазвонил мобильник.
– Слушаю! – ответил следователь. – …Это точно?..А по времени? … Всё, жди. На вскрытии буду.
– Вот ведь какие дела, – озадаченно произнес он, поднимаясь. – Позвонил из морга судмедэксперт. Оказывается, раны на затылке две. – Во сколько все-таки…убили? – выдавил Сапега.
– В том-то и загадка. По времени получается, – Самарин важно сверился с циферблатом массивного хронометра, – что первый удар нанесли где-то в двенадцать. А второй, которым добили, – в час – час пятнадцать. И чего они столько времени тянули? Пытали, что ли? Ксюша вспомнила, как скакнуло сердце в первом часу, а потом пророчески остановилось в час ноль пять. Она вскрикнула. Вскрик отозвался острой болью внизу живота. Начались преждевременные схватки.
Вызвали «Скорую». Потерпевшую отвезли в больницу, где случился осложненный выкидыш. Жизнь матери спасти удалось. Однако дорогой ценой. По заключению врачей, иметь детей ей отныне не суждено. Узнав о страшном приговоре, Ксюша впала в новую депрессию. Еще не зная всего, что уготовала ей судьба.
