Когда мама ушла домой, Алексей решил, чтоб хоть немного отвлечься, подойти к окну, рассматривать однообразный пейзаж. Шелестят листья деревьев при слабом дуновении ветра. Летают какие-то птицы, наверно, голуби. Возле гаражей крадётся кошка. Вдали между деревьями чуть виднеется кусок уличной дороги с автомобильным движением. Сквозь проблески древесной листвы можно заметить даже высотки соседних районов.
Пока он без особого интереса наблюдал за происходящим на улице, дверь в палату открылась, и за спиной он услышал:
– Добрый вечер.
* * *
В палату вошли двое мужчин. Белые халаты накрывали строгие костюмы.
– Как самочувствие?
Этот вопрос меня уже начинает немного бесить. Я его уже столько раз за день слышал. И отвечать надоело. И со стороны неужто не видно, что выгляжу я, как здоровый человек. Или нахождение в больнице – это приговор? Раз я здесь, значит, самочувствие у меня должно быть обязательно плохое. А эти, скорее всего, не врачи, так что им можно и не отвечать.
– Ближе к делу, – сказал я бодро, чтоб они поняли, что с самочувствием всё в порядке.
– Мы хотели бы, чтобы ты рассказал нам всё, что знаешь об аварии.
Я уставился на них так, что, наверно, на лице явно считывалось: «Вам что, заняться больше нечем?» Но вслух произнёс:
– Я же вашему сотруднику днём уже всё рассказал. Зачем повторяться? Вряд ли я вспомню что-то новое.
– Мы в курсе, что приходил следователь. Но нас интересует другая авария. Та, которую ты видел до того, как сам разбился.
Внутри стало как-то неуютно, и я ощутил, как по всему телу вдруг будто сменилась температура. Сразу стало и будто холоднее и немного теплее.
– Про неё я знаю меньше, чем та, в которую сам угодил. Просто видел разбитый автобус у дороги. И всё. Как это случилось, я не знаю.
– Собственно, это нас и интересует. Ты видел последствия. Исходя из увиденного, можешь предположить, что произошло?
Я снова вспомнил увиденное. Помедлив, соображая над увиденным и вероятным движением того Мерседеса, я сказал:
– Автобус, видимо, каким-то образом оказался на встречной полосе. А потом оказался на обочине, съехал в кювет и перевернулся. А уж отчего он на встречную покатил, я точно не знаю. Разные могут быть причины. Самое простое, кто-то ему тоже навстречу выехал, и он пытался уйти от столкновения. Могло колесо лопнуть. Или дикий зверь выбежать на дорогу, и также необходимость уйти от столкновения. Гадать тут бессмысленно. Нет очевидцев – нет и правильного ответа.
– Что ж. Понятно. Постарайся вспомнить ещё какие-то детали. Можно ли допустить, что было столкновение с другим транспортом? Или же всё было похоже на то, что водитель мог заснуть? Либо, как ты говоришь, пробитое колесо.
Я нахмурился. Силюсь напрячь память. Смотрел я на искореженный автобус не долго, но в памяти сохранилась хоть и смутная, но картинка:
– Если бы кто-то в него врезался было бы сразу заметно. Характер вмятин отличался бы существенно. – Тут я на секунду вспомнил разрушенный в хлам Икарус. – Тот Мерседес просто уехал с дороги. А что водитель уснул, я просто отказываюсь верить.
– Ты видел, как его вытаскивали из кювета или как везли обратно?
– Ну, как вытаскивали, точно не видел. А вечером, проезжая мимо, видел его стоящим на прицепе, похоже, подготовили к перевозке.
– Что ещё?
Я изобразил, что не понимаю, чего от меня ещё хотят. При этом сам собой всплыл в памяти «летучий голландец». Но про него-то уж точно не сто́ит заговаривать. При всей своей нелепости, он даже косвенно не может быть связан с аварией.
