Однако, очутившись у подножия бархана, я не бросился поднимать Кена, а первым делом проворно вскочил на ноги и резко обернулся назад. Чтобы на миг замереть от неожиданного зрелища. На вершине бархана, на том самом месте, где мы стояли еще несколько секунд назад, два разъяренных варана неистово рвали бока третьему. Однако раненный Кеном огромный рыжий крокодил, вместо того, чтобы убегать от острых клыков сородичей, сам норовил вцепиться в них. Он крутился с неожиданной для его размеров стремительностью, однако силы явно были неравны. Внезапно один из нападавших выхватил из рваной раны увесистый шмат мяса и за его зубами потянулись кровавые плети кишок.
Меня замутило от этого зрелища и я поспешно отвернулся. Как раз вовремя, чтобы разглядеть как напарник, достав из-за пояса нож, кромсает убитого мной варана, скатившегося вниз вместе с нами.
– Эй, Кен! – возмущенно рявкнул я на друга, – а с какой стати торговцы в Гредале будут покупать у нас дырявую кожу?!
– А с какого перепугу ты решил, что я собираюсь ее продавать? – не переставая орудовать ножом, язвительно проворчал он.
Ну вот, теперь уж я и вовсе ничего не понимал. Кен у нас парень сообразительный, и никогда не упустит возможности напомнить, как поделены в нашем тандеме обязанности. Его дело придумывать планы, а мое – таскать тяжести. Однако обычно я и сам понимаю мотивы его поступков. Но вот сейчас, глядя, как на песок падают отхваченные от окровавленной туши куски мяса, даже приблизительно не мог догадаться, зачем это понадобилось Кену.
– Чего глядишь, помог бы лучше! – сдался, наконец, он, тщетно пытаясь отпилить ножом корявую лапу гигантского пресмыкающегося.
Да легко, пожал плечами я, только зачем?
Однако ответа на свой безмолвный вопрос так и не дождался, и со вздохом приступил к делу. Через несколько минут варан был распилен на сочащиеся кровью куски, и Кен принялся деловито разбрасывать их вокруг себя по какому-то странному, известному только ему одному, принципу.
– Отходим! – оглянувшись назад, наконец скомандовал он и мы поспешно покинули место схватки.
Как оказалось, очень своевременно. Парочка мерзких тварей, дожрав раненного собрата, вспомнила, что тут был кто-то еще и ринулась в нашу сторону. И, разумеется, наткнулась на останки убитого мной варана. Гады немедленно вцепились оба разом в ближайший кусок и нервно завозились, пытаясь единолично сожрать добычу. И только глядя на их злобное противоборство, я понял замысел Кена. Пока вараны воюют так за каждый кусок, мы, возможно, успеем уйти на недосягаемое расстояние. Обернувшись к другу, похвалить за удачную идею, я с огорчением обнаружил, что он уже почти скрылся за верхушкой соседнего бархана.
Черт, а что же я-то тогда здесь стою?!
Пустыня на поверку, оказалась самым гадостным из всех мест, когда-либо виденных мною. Мало того, что здесь начисто отсутствовало все то, что обязательно имелось в любой другой местности, например, вода, растения, и естественные укрытия, так еще и присутствовали крайне неудобные эффекты. Если днем мы едва тащились по вязкому песку, обливаясь потом от нестерпимой жары, то ночью, тесно прижимаясь друг к дружке в наспех выкопанной ямке, никак не могли согреться.
Мы уже потеряли счет дням, проведенным в этом аду, и потеряли надежду на возвращение домой. И все же вставали каждое утро с холодного песка и упрямо плелись куда-то, боясь признаться даже самим себе, что если утром вдали мелькнут на горизонте верхушки Охранных гор, то у нас все равно не будет ни единого шанса до них добрести.
