Убийца без лица - страница 11

– Вот как, – сказал Курт Валландер, – очень приятно.

– Мне она очень нравится, просто очень. Можно задать вам несколько вопросов?

Курт Валландер повторил все, что уже говорил, в микрофон. Охотнее всего он поговорил бы с ней о Линде, но не решился.

– Передайте ей привет, – сказала она, запихивая диктофон в сумку. – Передайте ей привет от Катрин. Каттис.

– Передам, – сказал Курт Валландер. – Обещаю.

Он вдруг почувствовал грызущую боль в желудке. Что это – голод или тревога?

Довольно, сказал он себе. Пора понять: жена ушла. Пора понять: в его отношениях с Линдой вряд ли что-то можно изменить. Остается терпеливо ждать, пока Линда сама не захочет повидаться. Жизнь такая, какая есть, и другой не станет.

Около шести полицейские собрались снова. Из больницы никаких новостей не было. Курт Валландер поспешно прикинул график ночного дежурства в палате.

– А зачем это? – удивился Ханссон. – Поставь там магнитофон. Любая санитарка может ткнуть кнопку, если старушка вдруг очухается.

– Это необходимо, – заверил Валландер. – Я могу взять на себя смену с полуночи до шести утра. Есть добровольцы подежурить до этого?

Рюдберг кивнул:

– Мне все равно, где сидеть, в больнице или где-нибудь еще.

Курт Валландер обвел всех взглядом. В свете неоновой лампы парни выглядели бледно.

– Ну и куда мы пришли? – спросил он.

– С Ленарпом закончили, – сказал Петерс. Несколько человек под его руководством за день обошли все ленарпские дома. – Никто ничего не видел. Но, может, через пару дней они припомнят что-нибудь? Сейчас они запуганы. Там одни старики да еще какая-то молодая польская семья. Живет там, похоже, нелегально, но я не стал их трогать. Продолжим завтра.

Курт кивнул и поглядел на Рюдберга.

– Полно отпечатков пальцев, – сказал тот. – Может, это что и даст, хотя сомневаюсь. А так – меня больше всего заинтересовал узел.

Курт посмотрел на него вопросительно:

– Узел?

– Узел на удавке.

– И что с этим узлом?

– Странный узелок. Я таких еще не видел.

– А ты удавки-то раньше видел? – поддел его Ханссон, нетерпеливо переминаясь в дверях.

– Видел, – ответил Рюдберг. – Видел, видел. Поглядим, что даст этот узелок.

Курт знал, что больше из Рюдберга ничего не вытянешь. Но если тот заинтересовался узлом, то неспроста.

– Я съезжу завтра еще разок к соседям. Кстати, детей Лёвгрена нашли?

– Этим Мартинссон занимается, – сообщил Ханссон.

– Мартинссон? Он же дежурит в больнице? – удивился Валландер.

– Он со Сведлундом поменялся.

– И где его теперь черти носят?

Этого никто не знал. Курт позвонил на коммутатор, где ему сказали, что Мартинссон ушел час назад.

– Позвоните ему домой. – Курт Валландер поглядел на часы. – Сбор завтра в десять. Всем спасибо и до завтра.

Не успел он остаться один, как зазвонил телефон. Мартинссон.

– Извини, – сказал Мартинссон. – Я забыл, что мы должны были встретиться.

– Как с детьми?

– Черт его знает! Похоже, у Рикарда ветрянка.

– Да не с твоими! Я имею в виду детей Лёвгрена. Двух дочерей.

– А ты что, не получил рапорт? – удивился Мартинссон.

– Я ничего не получил.

– Я оставил его девочке на коммутаторе.

– Проверю. Но сначала расскажи.

– Одной из дочерей пятьдесят, она живет в Канаде. В Виннипеге, что ли… где он там у них. Я совершенно забыл, когда звонил, что там давно уже ночь. Она сначала никак не могла понять, о чем я говорю. Только когда муж подошел к телефону, они сообразили, что у нас здесь произошло. Он, кстати, тоже полицейский. Настоящий канадский конный полицейский. Завтра мы свяжемся опять. Но она летит сюда, это точно. Со второй дочкой было потруднее, хоть она и в Швеции. Ей сорок пять, она готовит холодные закуски в ресторане «Рубин» в Гётеборге. А в свободное от закусок время тренирует команду гандболисток и сейчас с ними в Норвегии. Мне обещали, что ей дадут знать. Список остальных родственников Лёвгренов я передал на коммутатор. Их полно, но большинство живет тут, в Сконе. Кто-то наверняка проявится, когда прочитает газеты.