– Понятно, – задумчиво произнес Олег. – Пока что я сбегаю в магазин за едой и водой, а потом все обмозгуем по полочкам.
– Если можно, то в аптеке мне надо купить еще Меттформин против сахара… – попросил Перман. – Иначе я могу впасть в кому из-за гиперкликемии или умереть от гипогликемии.
– Я не врач, – сказал Олег. – Поэтому говорите по народному, что это такое и с чем его едят.
– Если я не приму лекарство, у меня после еды сахар в крови может увеличиться в десятки раз, а если я не буду есть, он упадет до летального исхода.
– Так чего же вы мне это сразу не сказали? – вдруг обрадовался оперативник. – Мы же можем вас немедленно перевезти в больницу. Это ваше потоотделение из-за уменьшения сахара или увеличения?
– Я думаю, что это на нервной почве, – ответил Юрий Львович. – А насчет больницы – это реально?
– Более чем. Так мне идти в магазин за едой или вызвать скорую помощь?
– Дорогой мой, – вскричал Юрий Львович – скорую и немедленно. Кроме всего прочего, я могу сам себе увеличивать давление. Через десять минут я буду похож на вареного рака.
– Кстати, пока у вас процессуальное положение свидетеля, никто вас в больничной палате охранять не будет и наручниками приковывать к кровати тоже. – пояснил оперативник.
– А Петренко со своими подручными может не дать скорой помощи меня увезти?
– Этот – да. Будем надеяться, что скорая помощь приедет раньше, – решительно сказал Олег и набрал телефон станции скорой помощи.
Городской отдел полиции гудел, как растревоженный улей. Весть о задержании полковника Снаткина обсуждалась в каждом кабинете трехэтажного здания из белого камня. Общее мнение сводилось к тому, что воевать с прокурорскими дело не только безнадежное, но и опасное. Если такой гигант как Снаткин, переживший смену трех министров внутренних дел, люстрацию, государственный переворот, пал, как вырванный с корнями дуб, споткнувшись просто на ровном месте, то всем остальным сразу же стало ясно, что в этом городе может меняться власть хоть каждый месяц, но любой полицейский сверчок должен знать, что законы, как и прежде, будут исполняться избирательно. На ежедневной планерке начальник полиции требовал от подчиненных переломить в себе страх перед власть предержащими.
– Мы теперь не менты, не «мусора» – пафосно заявлял он. – Мы новая полиция страны, которая никого не должна бояться, ни прокурора, ни депутата, ни вора в законе. Премии буду давать тем, кто на законном основании составит протоколы против нарушителей закона, какую бы высокую должность они не занимали. Не ссыте, господа полицейские, пока я тут на хозяйстве, все с вами будет о-кей
– Или о-куй, – сострил кто-то из полицейских. Тогда все грохнули от смеха, а шутка-то оказалась пророческой.
Про доллары говорили с уверенностью, что это подстава. Не мог полковник Снаткин брать их в своем кабинете. Это был не кабинет, а проходной двор. С тех пор, как он стал начальником, двери его кабинета на втором этаже не знали что такое замки. Такое хамское отношение к самому себе нравилось не всем. Все-таки, начальник тем и отличается от других, что доступ к нему должен вызывать у подчиненного какой-нибудь трепет, а тут, прости господи, врываешься, а у начальника сидит какая-то баба с подбитым глазом и жалуется на притеснение со стороны полицейских.
Следователь Горпищенко сразу уловил неявную охлажденность и настороженность переходящую во враждебность со стороны работников городского отдела полиции.
