– Решили сыграть партейку в преферанс. Представляете, – обратился он к Альберту, – перед вашим приходом эти разбойники обули меня на пять взяток на мизере. При одной трефовой восьмерке. Вот что значит не со своего хода заход.
Мужчины молчали, выжидающе глядя на Рому Самострела. Один из них, в джинсах и в свитере без рукавов, надетом на цветную рубаху, автоматически сунул руку в карман безрукавки. Его лицо было непроницаемо и только глаза цепко следили за каждым движением Альберта. Казалось, одно неправильное движение со стороны пришедшего, и мужчина может истолковать это как нападение со всеми вытекающими последствиями. Адвокатский опыт подсказывал Альберту, что здесь собрались серьезные люди с не одной ходкой за плечами, которые предпочитают мало говорить и больше делать. Да и сам Рома Самострел был не подарок. Жилистый, с синими от татуировок руками, жестким худым лицом, без эмоций в глазах, способный в любой момент на любой поступок.
– Мне надо на полчаса прерваться, – сказал он молчаливым парням. – Может без меня в буру скатаете?
– Валяй, – ответил ему мужчина в джинсах, не вынимая руки из кармана свитера.
– Пойдемте, – показал Рома адвокату на дверь, ведущую в столовую.
Рома плотно закрыл за собой дверь. В столовой стоял квадратный стол со стульями, напоминающими узкие кресла с высокими резными спинками.
– Садитесь, – указал на ближайшее кресло Самострел. – А я сейчас чайник включу. Варенье у нас вместо печенья. И рассказывайте, что же приключилось с шефом.
Альберта подмывало спросить Самострела, а знает ли шеф с кем устраивает Рома посиделки в доме, но поскольку Самострел отвел на все дела с ним полчаса и к делу это никакого отношения не имело, он промолчал.
– Все написано в письме к вам, – сказал Альберт и открыл свой портфель. Самострел выставил на стол вазочку с вишневым вареньем, воткнул в него маленькую ложечку, поставил перед Альбертом высокую чашку, бросил в нее кусочек лимона, налил настой чая и добавил вскипяченой воды.
– Угощайтесь, – сказал он, читая письмо Снаткина.
Альберт пригубил обжигающий чай и не притрагиваясь к варенью поставил чашку на стол.
– Это ошибка, – сказал он, прочитав записку.
– Что именно? – спросил Альберт.
– Ошибка, что он прислал вас ко мне. Я уверен, что минут через сорок, если не раньше, здесь появятся менты. Если бы Павел Иванович не суетился, никто бы не знал, что этот дом, который по документам числится за мной, принадлежит ему. Но делать нечего. Я принесу все деньги, а вам придется пересесть на другую машину. Она стоит в гараже. Пассат. Серебристый. Пожалуй, чай вам допить не придется.
– Я должен «Таврию» до утра поставить в гараж, иначе хозяйка поднимет шум, – возразил Альберт.
– «Таврия» до утра будет сожжена в пятидесяти километрах отсюда.
– Я так не договаривался, – встал Альберт. – Никто в мире не знает, что я сюда приехал на «Таврии». Я ехал и видел, что за мной не было ни одной машины. Принесите деньги и я поехал.
– За эти деньги я отвечаю своей жизнью, – жестко сказал Самострел, – И если менты их найдут, мне придется повеситься или застрелиться. Поэтому садитесь и ждите меня.
Телефон Самострела затарахтел, как повозка на булыжной мостовой.
– Что они хотят? – спросил Самострел с нервной усмешкой на лице. – Задержи их на пятнадцать минут. Мы все успеем подчистить. После их проезда смени симку. Закрой сторожку и уходи домой. За вами, господин адвокат, – обернулся он к Альберту, – приехали корреспонденты телеканала «Эхо недели». Они утверждают, что вы въехали в дачный поселок на красной «Таврии». Вопросы будут?
