– Городской совет два раза выражал ему недоверие, – задумчиво сказал губернатор. – И два раза суд восстанавливал его в должности мэра. Это получается, что в оппозиции у нас вся судебная власть области?
– Надо двинуть против него телевидение и наших блогеров, – предложил Спиридонов. – Если не угомонится, бросим против него наш «Национальный корпус». Заодно и проверим, правильно мы расходуем средства или нет.
– А как получилось, что наш «Национальный корпус» без нашего согласия блокировал телеканал «Эхо недели» по просьбе Западенца?
– Всем блокирующим мэр раздал по двести долларов. Это значит, что часть бизнеса решила разнести яйца по разным корзинам. Это раздвоение опасно. А наши ребята просто проявили себя жадными медвежатами.
– Сменить руководство «Национального корпуса немедленно, – приказал губернатор. – А завтра они за тридцать сребренников будут блокировать областную администрацию? Будут кусать руку, дающую им хлеб? И новое руководство пусть знает, что шаг влево или вправо наказуем.
– Не слишком ли сурово, Валентин Николаевич? – засомневался Спиридонов. – Надо еще подготовить достойную замену.
– Мы, Валерий Иванович, – назидательно сказал губернатор, – в отличие от вас английских университетов не заканчивали. Мы люди простые. Проявил инициативу – голову с плеч. Инициатива хороша только тогда, когда она предварительно одобрена руководством.
– Мне этот афоризм записать или выучить наизусть? – язвительно спросил Спиридонов.
– Принять как руководство к действию. Не хотелось бы войны, но, видно, валить Западенца надо. Подумай над стратегией.
– Я бы пригласил Илью Кордона завтра на заседание Военного кабинета, разумеется, на его открытую часть, где нужно обрушиться с беспощадной критикой на мэра за ущемление свободы слова путем организации блокирования телеканала «Эхо недели».
– Это разумное предложение, – поддержал Спиридонова губернатор. – Был бы я лет на тридцать моложе, обязательно поступил бы в английский университет.
– Я с тобой обо всем забыл, – сказал Маше Альберт, целуя ее лицо.
– Например, о чем? – спросила она, не открывая глаз.
– Я забыл позвонить Вике и спросить, как она себя чувствует, забыл о Паше, который сидит в прокуратуре и считает часы до встречи со мной, забыл даже о деньгах, которые лежат в багажнике машины.
– Это признание в любви? – спросила Маша с закрытыми глазами.
– Это желание быть рядом с тобой.
– Кто такая Вика? – открыла глаза Маша.
– Вика – это мой лучший друг и советчик и по совместительству секретарь. Ты меня ревнуешь к ней?
– Алик, – тихо сказала Маша и по ее щекам потекли слезы, – Мне кажется, что мы встретились не случайно. Мне от души жалко Павла Ивановича, но если бы ради нашей встречи, нужно было бы его еще раз арестовать, я бы согласилась. Может быть, я совершаю самую страшную ошибку в своей жизни. Однако я хочу, чтобы ты знал обо мне правду…
Маша поднялась и села, прикрыв себя простыней до грудей, которые несмотря на свою пышность по-девичьи соблазнительно не падали, а вздымались от волнения. Под глазами стекала грязными потоками краска. Альберт тоже сел и молча смотрел в несчастные глаза Маши.
– Мне тридцать лет, – сказала она, – и десять лет из них я сплю с мужчинами, которых не люблю.
– Ты спишь с ними за деньги? – глухо спросил Альберт.
– Я спала с ними по разным причинам, и никогда не хотела, чтобы кто-то из них стал моим мужем. Но несколько дней назад красивый и амбициозный мужчина предложил мне стать его женой. Мне надо было отказать сразу, но я растерялась, а потом увидела, какие страдания я могу ему доставить, если не сделаю вид, что отвечаю ему взаимностью. И если бы не встреча с тобой, то на днях мы полетели бы с ним в Харьков знакомиться с его родителями.
