– Не кипятись, Киса, – ответил нервно Порошенко. – У меня есть знакомый офицер-сбушник, я сейчас ему звякну, попрошу его твоего караима из застенков «Самозащиты» вытащить.
– И куда он его вытащит? Опять в прокуратуру? Мне нужно, чтобы Юра хотя бы на неделю исчез из города. Ты же вроде со Степаном вась-вась был? Реши этот вопрос немедленно.
– Степан и его партия объявили войну губернатору. Хотят площадь Хмельницкого переименовать в площадь Бандеры. Мне сказали, что по этому поводу губернатор завтра собирает военный кабинет. Поверь мне, работать стало просто невозможно. Эти твари играют в войнушки, а мы должны обоих кормить и страдать.
– Твой сбушник парень с понятиями? – спросил Аркадий, остывая. – С ним можно договориться, чтобы он забрал Юру куда-нибудь на неделю? Я даю еще двадцатку.
– Не надо, Аркан, – сказал Порошенко. – Это я накосячил, буду сам разруливать. Перезвоню тебе, как только найду своего сбушника.
Порошенко вытер пот со лба и набрал номер телефона Скомороха.
– Василь Васильевич, – радостно поприветствовал он майора. – Я вас не разбудил?
– Наша служба и опасна, и трудна, – ответил Скоморох. – Покой нам только снится. Что ты хотел?
– У меня тут такое дело. Активисты общества «Самозащита» выкупили у Москаленко одного караима, против которого полиция шьет дело. Этот караим родной брат Аркадия Кеосаяна, директора титанового завода. Вы не могли бы помочь его вызволить и увести куда-нибудь на недельку?
– Как фамилия караима, Кеосаян?
– Нет, у них отцы разные, кажется Перман его фамилия, – тут же придумал Порошенко.
– Я всегда говорил, что Земля – круглая, – хмыкнул Василий Васильевич.
– Бабки я готов подвезти прямо сейчас, – сказал Порошенко.
– Сколько? – спросил Скоморох.
– Десятку, – ответил Порошенко.
– Я здесь не один, – ответил Скоморох. – Со мной Ваня Потебенько. Каждому по десятке.
– Крутовато будет, – замешкался Порошенко. – Хотя бы за то, что я дал вам наводку, надо чуток скинуть.
– Ох, не случайно Христос выгонял вас, торгашей, из храма. Сколько ты хочешь себе оставить?
– Ну хотя бы двушку за звонок.
– Тогда мы сейчас разворачиваемся и едем к тебе, – весело сказал Скоморох, отключил телефон и рассмеялся. Затем остановил свой фиат, откинулся на спинку сиденья и сказал задремавшему Ване.
– На ловца и зверь бежит. Говорил же я этому недоделанному Горпищенко, вязать надо срочно Кеосаяна, бить его табуреткой по голове и спрашивать, где деньги.
– Ты что, Васильич, заболел? – испуганно спросил Ваня.
– Мы сейчас получим бабки, потом получим нашего Пермана, потом привезем его на нашу конспиративную квартиру, и не дай бог, выяснится, что он причастен к убийству Петренко. Ей-богу, тебе придется, Ванюшка, меня связать.
– Я ничего не понял, – сказал Ваня, зевая. – Какие деньги, и за что?
– За то, что мы с тобой, очень умные. За то, что на дворе весна, за то, что пришло, наконец-то, и наше золотое время.
Скоморох включил зажигание, доехал до кольца на Херсонской улице, развернулся по кольцу и поехал в обратную сторону к Центральному рынку, где в ста метрах от него располагался трехэтажный коттедж из белого кирпича с красной черепицей, в котором жил директор Центрального рынка Порошенко.
А в этот момент Порошенко набрал по телефону Аркадия и сообщил ему, что нашел своего приятеля-сбушника, который просит накинуть ему еще десятку.
– Нет проблем, – ответил Аркадий. – Заберите только от этих обезьян Юру.
