История покатилась по российским коридорам власти, обрастая бумагами, именами и резолюциями. Благодаря исключительной энергии мамы, незадействованными остались только ООН и инопланетяне. Из аппарата премьер-министра (тогда им был В. С. Черномырдин) в Нижегородскую администрацию пришло распоряжение изыскать средства. Правительству не отказывают. Средства начали искать. Как вы думаете, где? Не в тощем же областном бюджете…
И нашелся, нашелся желающий помочь. (Собственно, деньги давали многие, но требовались все новая и новая серий операций, так что процесс превратился в периодический и нескончаемый).
Ну, и теперь задачка на сообразительность: если человек дает деньги на операцию чужому ребенку, хочет ли он что-нибудь получить взамен?
Принято считать, что жертвователь бескорыстен. Возможно. Но даже признанные меценаты рассчитывают, что рядом с их щедрым даром будет закреплена табличка с их именем. Чтобы помнили благодарные потомки.
В нашем конкретном случае предполагалось, что благотворитель вручит безутешной маме щедрый чек непосредственно на глазах премьера, который вот-вот должен был прибыть на Нижегородскую ярмарку.
Но вручение не состоялось. Куницына не приехала. По германской привычке, рассудив, что раз положено, то дадут, она ответила на приглашение: «Мне некогда приезжать в Нижний. Мне надо ребенка в школу собирать».
А теперь, исходя из личного опыта, скажите, перечислили ей деньги на ее расчетный счет или нет?
И история покатилась дальше, наращивая новые обращения в прокуратуру и администрации всех уровней.
И вот, сидя напротив меня, дважды образованная женщина требовала заклеймить в газетной статье всех, кто «пропил ее законные», но так и не полученные деньги.
Что я могла сказать? Посоветовать обратиться еще в какую-нибудь организацию? Выше уже только Господь Бог. Подавать в суд? Можно. Но от решения до выплаты путь длиною в годы.
– Знаете, – сказала я ей, – мой вам совет: попробуйте через газету, а еще лучше через телевидение обратиться к народу. «Люди добрые, простите меня, бабу глупую. Из-за моей гордыни и жадности страдает безвинный ребенок. Помогите, кто чем может». Люди простят и помогут. Соберут всем миром необходимую сумму.
Елизавета Гавриловна движением бровей отвергла мое предложение.
На этом мы расстались. Она уехала назад в Германию, где проживает на квартире своей бывшей прислуги. У нее еще много энергии и масса дел.
В памяти осталась лишь фотография, которую она показала: на фоне Нижегородского драматического театра стоят, обнявшись, мать и сын. А на фронтоне театра – плакат с крупной афишной надписью: «Прости меня, мой ангел белоснежный».
В фильме «Адвокат дьявола» Аль Пачино говорит: «Тщеславие – мой самый излюбленный грех».
Прости, прости…
По утверждению Льва Николаевича Толстого все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная – несчастна по-своему. Дзержинская семья, о которой пойдет речь в данной статье, была несчастна настолько, что дело пришлось разбирать городскому суду.
Обвинение в терроризме и попытке захвата заложника против Александра Александровича не выдвигалось. Прокурор на первом заседании суда, кратко обрисовав его действия, совершенные 15 октября 2004 года, квалифицировал их по статье 119 УК РФ «Угроза убийством». А произошла вся эта драма не в какой-нибудь Чечне, и даже не в темной подворотне, чреватой нападением вооруженных бандитов… Нет, все случилось обычным семейным вечером на собственной кухне обвиняемого.
