– Так вы работаете на Дэвида Блейка. Надо же. Вы не представляете, какой это сюрприз! Весьма и весьма приятный.
– Как и для меня.
– Не поверите, но когда я поднимался сюда на лифте, то думал о вас. Все 22 этажа.
Мишель смущённо засмеялась.
– А ещё пока шёл к лифту, ехал сюда, умывался утром. И весь вчерашний вечер тоже.
Всё, что он говорил, казалось нереальным. Мишель смотрела на него и чувствовала себя желанной и единственной.
– Я не видел вас всего день, но уже успел… соскучиться.
– У вас был номер моего телефона, – улыбнулась Мишель. – Могли бы просто позвонить мне вчера.
– Вы разве не знаете правило трёх дней? – Задорно усмехнулся Гэбриэл в ответ. – Нельзя звонить девушке, пока не пройдёт три дня, иначе рискуешь показаться дураком.
– Я считаю дураками тех, кто следует этому правилу.
Француз ни капли не обиделся на столь прямолинейную шутку, а громко рассмеялся. Внезапно громкоговоритель телефона ожил, и голос Дэвида Блейка, хмурый, неприветливый и слегка злобный голос вклинился в беседу.
– Мисс Гудвин, попросите, пожалуйста, месье Лапье не отвлекать моих сотрудников от работы. Мы встретимся с ним в три.
– Конечно, мистер Блейк.
Мишель не хотелось оборачиваться, чтобы ненароком не увидеть неприветливый, мрачный взгляд босса. А он смотрел – просверленная его взглядом дыра в спине давала о себе знать резким покалыванием.
Через три минуты после ухода Гэбриэла, телефон Мишель завибрировал.
Официально отменяю правило трёх дней. Есть и другие способы, чтобы выставить себя дураком.
Мишель улыбнулась.
Пришло ещё одно сообщение.
С нетерпением жду нашего обеда.
«Я тоже», – подумала Мишель. Но вместе с ними будет третий лишний. Сердитый и чем-то глубоко недовольный Дэвид Блейк, который с самого утра сам не свой. Видно, с Шерри у них что-то не заладилось, и он вымещал свою обиду на них двоих. Ну что ж, обед рано или поздно закончится. Скорее уж рано, принимая во внимание капризы босса.
А потом Мишель будет полностью предоставлена Гэбриэлу. Между ними что-то зарождалось, что-то серьёзнее лёгкого флирта и неумелого кокетства. Флирта со стороны француза, неумелого кокетства – это уж точно про неё. В сравнении с французским шармом и заморским очарованием, её познания в любовных делах были ниже среднего. Хорошо, что подобные вещи не спрашивают при приёме на работу, усмехнулась Мишель. Тогда бы она точно не получила эту должность.
– Когда месье Лапье упоминал «наше место», он имел ввиду «Étoile»?
«Мерседес» Дэвида Блейка неспешно катился по улицам Балтимора. Знакомая сцена, повторяющаяся уже в третий раз. Немногословный Виктор за рулём, погруженный в свои мысли Дэвид глядит в окно, и Мишель всё на том же месте, по правую руку от начальника, пытается справиться с волнением, которое навещало её каждый раз, как она попадала в одно пространство с Дэвидом.
– Глупо обедать где-то ещё, если у тебя собственный ресторан.
– Он вам нравится?
– Месье Лапье или его ресторан?
Мишель почувствовала в его голосе презрение, и к одному, и ко второму, и тут же пожалела, что задала столь личный вопрос.
– «Étoile». Вы ведь любите Францию и её кухню.
– На мой взгляд, слишком вычурно. – Бросил Дэвид, будто вовсе не интересовался бизнесом своего клиента. – Но вроде бы ничего.
Слишком резко поменялось мнение мистера Блейка о том, что ещё недавно вызывало в нём положительные эмоции. Французские блюда, месье Лапье, она сама. Мишель вдруг почувствовала, что Дэвид стал относится к ней по-другому. Может, ему не пришлось по вкусу, что она встречалась с клиентом вне работы? И что так непринуждённо разговаривала с ним при встрече в офисе? Может, он категорически против того, чтобы они общались вне работы? Но она ведь не знала, кто такой Гэбриэл, до сегодняшнего утра. И если мистер Блейк потребует прекратить их общение, Мишель поняла, что очень огорчится. Она бы хотела ещё раз увидеться с гостем из её любимого Парижа, потому что питала томительную привязанность ко всему французскому.
