– Виски, херес, коктейль или томатный сок?
– Ах вы, негодник! – игриво засмеялась она. – Хотите, чтобы я нарушила обет?
Доктор явно был у нее в любимчиках.
– Миссис Баннет?
Та еле заметно вздрогнула и выдохнула:
– Мне? Херес. Глоток хереса, пожалуйста. – Она сконфуженно посмотрела на мужа.
– Ты уверена, что не выпьешь воды со льдом, Эмили? – продребезжал Юстас Баннет, позвякивая ключами в кармане.
Повисла неловкая пауза.
– Воды со льдом нет, – строго произнес доктор.
Эмили Баннет поймала взгляд Найджела, густо покраснела и сказала:
– Нет, дорогой, я буду херес.
Было заметно, как на лице ее мужа выступили скулы. Интересно, когда она в последний раз осмеливалась отстаивать свои права? Можно было не сомневаться, Юстас Баннет ей этого не спустит. Найджелу он все больше не нравился.
Некоторое время говорили о пустяках. Затем Гэбриэл Сорн, подойдя к Найджелу, завел речь о сюрреализме. Говорил он хорошо. Вскоре остальные с интересом слушали их беседу. Как только Сорн это понял, его восторженная, чуть наивная манера переменилась. Скривив губы в театрально-цинической усмешке, он произнес:
– Конечно, преимущество метода в том, что вы не отвечаете – по крайней мере, осознанно – за то, что творите, а значит, неуязвимы для критики.
– Разве вы сейчас не идете против своих убеждений? – мягко спросил Найджел. Юноша вздрогнул и уставился на него почти уважительно, затем отпил виски (пил он в тот вечер много) и воскликнул:
– Мне не привыкать! Я всю жизнь только и делаю, что предаю себя. Я ведь пивной бард, вы не знали?
Юстас Баннет, сняв пенсне, хотел было что-то сказать, но Сорн его опередил.
– Да, – все больше увлекался он, – вы наверняка видели мои… вирши по случаю, назовем их так. «Покупайте пиво «Баннет», лучше в мире не бывает».
Юстас Баннет с ледяной учтивостью перебил его:
– Мистер Сорн занимается нашей рекламой, мистер Стрейнджуэйс. Помимо… прочих обязанностей.
– Что ж, это даже к лучшему, – сказал Найджел. – Я только рад, когда поэзия идет в народ. Пусть простые люди получат представление о стихе – на плакате, в кино, где угодно. Тем больше шансов заинтересовать их чем-нибудь посерьезней.
– Я не согласен, – возразил Сорн. – Поэзия никогда больше не будет популярной. Ее удел – взывать к узкому кругу посвященных и тонко чувствующих. Я…
– Нет, Гэбриэл, – оборвал его мистер Баннет, – мы не позволим тебе в одиночку завладеть нашим знаменитым гостем. Ступай поговори с миссис Кэммисон.
Сорн сжал кулаки. Найджел на секунду испугался, что скандала не избежать, однако юноша опустил плечи, по-детски пнул каминную решетку и удалился. Мистер Баннет, явно недовольный поведением подчиненного, встал перед камином, широко расставив короткие ноги, провел рукой по воздуху – будто разгладил листок промокашки – и произнес:
– Я хочу предложить вам задачку, мистер Стрейнджуэйс, для решения которой потребуется скорее ваш талант детектива, чем литератора.
Найджелу показалось, будто все разговоры в комнате оборвались на полуслове: гости застыли, как в детской игре в статую. Мистер Баннет умел держать публику в напряжении.
– Да, – продолжал он, – вам это будет интересно. Две недели назад – второго числа сего месяца, если быть точным, – пропал мой фокстерьер по кличке Трюфель. Позже рабочие нашли его, когда чистили кипятильный котел. От пса, конечно, мало что осталось, но мы опознали его по металлической бирке на ошейнике.
