– Проходите, – с явным сожалением процедил он. – Но вообще имейте в виду – после семи запрещено! В следующий раз идите к главврачу за разрешением!
«В половине девятого вечера идти к главному врачу, конечно, очень результативно», – подумал я, однако вслух высказывать своих мыслей не стал, а лишь улыбнулся и стал подниматься по лестнице. На верхней ступеньке я услышал, как входная дверь снова распахнулась, и в проеме появилась шустренькая женщина средних лет. Она суетливо затопталась на месте, зашебуршила в своей сумочке… Видимо, она была гораздо лучше меня осведомлена о больничных порядках, поскольку привычным движением выдернула из сумочки сто рублей и протянула их охраннику. Тот мгновенно спрятал деньги в карман и посторонился, пропуская женщину. Та кивнула и застучала по лестнице каблучками, обгоняя меня.
«Да, коррупция в нашей стране начинается с вешалки!» – с иронией подумал я, шагая по длинному коридору к палате, где лежала Катюха. Тогда я еще не знал, насколько пророчески эти слова и как они всплывут в моей дальнейшей жизни. Тогда еще я ничего не знал…
Катюха поразила меня своей бледностью. Мне даже показалось, что она похудела за эти дни. Она лежала на кровати, застеленной белым постельным бельем, и рассеянно крутила в руке сотовый телефон. Увидев меня, Катюха тотчас переменилась в лице, на нем даже заиграл румянец. Резко поднявшись на постели, она взвизгнула:
– Папочка!
И следом, соскочив с кровати, бросилась ко мне и повисла на шее.
– Тише, тише! – прижимая к себе ее теплое тельце, проговорил я и поцеловал Катюху в щеку. – Тебе нельзя так скакать!
– Я уже думала, что ты не придешь!
– Я и сам так думал, – со вздохом признался я. – Но, слава богу, у меня получилось. Ну, пойдем сядем, и ты мне расскажешь, как твои дела!
Я осторожно опустил Катюху на пол, и она тут же потащила меня к своей постели. Я протянул ей пакет с фруктами, которые купил в ближайшем супермаркете, и Катюха, хрустя яблоком, принялась рассказывать, что с утра чувствовала себя плохо и что добрая Наталия Константиновна позвала «самого главного врача», а потом долго сидела рядом с ней и успокаивала.
– Знаешь, папа, мне ведь хотят делать операцию! – сообщила Катюха с сияющими глазами.
– Вот как? – поднял я брови. Меня удивила реакция дочери – она совершенно не выглядела испуганной или подавленной. – И что же ты… рада этому?
– Конечно! – возбужденно воскликнула Катюха. – Врач сказал, что после операции я буду со-вер-шен-но здорова!
– Ну что ж, это замечательная новость, – осторожно произнес я, не зная еще, радоваться мне или тревожиться такому обстоятельству.
В этот момент открылась палатная дверь, и я увидел совсем молодую женщину. Вначале я подумал, что это медсестра пришла делать какие-то уколы, но женщина с улыбкой произнесла:
– Вечерний обход! Ну что, девочки, у кого какие жалобы есть?
– Никаких! – хором ответили девчонки.
– Ну, я все-таки вас посмотрю, – сказала женщина, проходя в палату.
Она методично осмотрела каждую, после чего подошла к постели Катюхи.
Я встал и отошел в сторону.
– Скоро ухожу, – пообещал я, поймав брошенный в мою сторону взгляд. – Просто не мог раньше прийти – работа такая.
– Понимаю, – кивнула та. – У меня тоже работа почти круглосуточная!
Женщина присела на край кровати и принялась осматривать Катюху, попутно расспрашивая, как она себя чувствует. Дочь же вдруг принялась с возбуждением рассказывать, что ее папа служит в полиции и занимается тем, что «ловит самых главных злодеев!» Я в смущении отвел глаза. Женщина улыбнулась и потрепала Катюху по щеке.
