Теперь она старалась скрыть тоску на своем лице, когда ее люди рассаживались вокруг дубового стола или танцевали парами. Девушка наблюдала, как несколько молодых женщин стояли поблизости, пытаясь собраться с духом, чтобы подойти к великим Мечам Тизмарра, которые, казалось, не обращали внимания на происходящее вокруг.
Яра, хорошенькая девушка, чья семья бежала в Кираун с юга, похлопала Талемира по плечу, и ее щеки вспыхнули, когда он повернулся к ней.
– Не хотите ли потанцевать… сэр? – спросила она срывающимся от волнения голосом.
Он даже поморщился, прежде чем покачать головой.
– Ах… Я польщен, – ласково сказал он ей. – Но я не танцую.
– Даже на одну песню? – напористо спросила Яра, краснея еще сильнее.
– Даже на полпесни.
Но затем он от души хлопнул Уайлдера по плечу.
– Впрочем, мой ученик с радостью окажет вам услугу.
Уайлдер бросил на него взгляд, полный ярости, но не стал противиться, когда Яра заставила его подняться.
– Я не твой гребаный ученик, – прошипел младший Воин Меча, когда его потащили на отведенное под танцы место.
Талемир рассмеялся.
– Это было довольно жестоко, – прокомментировала Дрю, наблюдая, как Уайлдер пытается сохранять почтительную дистанцию между собой и нетерпеливыми женщинами Наарвы.
– Ах, вынужденная жестокость, – ответил Талемир, потягивая свой напиток и следя за ее взглядом. – В последнее время у него были тяжелые дни. Его брат… Его брат был ранен во время последней битвы здесь. Бедняга винит себя.
– А виноват ли он? – спросила Дрю.
Взгляд Талемира метнулся к ее лицу.
– Ни в малейшей степени. Если кого-то и можно винить, то это меня.
Недосказанность повисла между ними, и на долю секунды Дрю пожалела его. Но когда взгляд Талемира скользнул по ее браслету, она вспомнила, кем он был на самом деле. Дрю снова обратила внимание на празднование. Оно было далеко от того, что предлагало королевство садов до своего падения, но теперь в его простоте чувствовались красота и серьезность. Люди вокруг нее находили маленькие радости везде, где только могли. Ей хотелось быть одной из них. Но потеря матери и братьев лишила ее этого. Теперь она смотрела, как люди танцуют, пьют и целуются в темных уголках зала, и ее сердце наполнялось мрачными чувствами, которые она не хотела испытывать.
Чей-то взгляд прожигал дыру в ее затылке, и она повернулась на стуле, заметив, что Колтан с надеждой в глазах смотрит на нее с другого конца зала. Девушка вздрогнула. Казалось, она никогда не смирится со своим необдуманным поступком.
– Он влюблен в тебя, значит… – заметил Талемир, кивая в сторону рейнджера.
– Таких много, – подтвердила Эдриенн, и кончик ее носа порозовел от вина. Она нежно обняла Дрю за плечи.
– Это меня не удивляет, – ответил Талемир, и уголок его рта приподнялся, когда Дрю попыталась возразить.
Она ни в малейшей степени не придала значения этому комментарию. Когда ее жизнь состояла из балов и пиршеств, у нее было много страстных ночей, но после того, как королевство пало и ей пришлось сменить свои платья на кожаную форму и оружие, страстная ночь стала означать нечто иное. Именно Эдриенн предупредила ее о том, какое неуважение со стороны мужчин распространено по отношению к слабым, особенно к женщинам, занимающим высокие посты. Тогда генерал посоветовала ей беречь свое сердце и свою репутацию, убедила, что лучше быть известной как грозный рейнджер, чем как девушка, которая переспала с одним из них.
