Вот так, одна за другой невеселые мысли сменялись в ее сознании. Наконец она заснула и проснулась, не отдохнув, с тяжелой головой и тяжелым сердцем. Одно Келма Феррис решила определенно. Перед началом уроков она пойдет к мистеру Смиту, покается и смиренно примет гневные слова, которые он на нее обрушит.
Мисс Феррис явилась в школу двадцать пять минут девятого и сразу направилась в кабинет рисования. Мистера Смита не было, только двое мальчиков готовились к занятиям. Она послала одного за ним в учительскую. Минуты через три мальчик вернулся с мистером Смитом.
Учитель рисования, высокий, смуглый, меланхоличный, вопросительно посмотрел на Келму, улыбнулся, затем попросил мальчиков выйти и пригласил ее сесть. Но она осталась стоять, опустив голову, затем, почти задыхаясь, выдавила из себя:
– Мистер Смит, я заслуживаю сурового наказания за свою неловкость. Понимаете, вчера вечером я забрела сюда и случайно, поверьте, совершенно случайно уронила вашу глиняную модель – та, что на подставке, под покрывалом. Она разбилась. Я ужасно об этом сожалею. Ужасно. Даже не могу представить, как это случилось.
Мистер Смит медленно прошел к подставке, снял покрывало, осмотрел статуэтку. Она была безнадежно испорчена.
– Хм-м, – сказал он. – Боюсь, тут уж ничего не поделаешь. – И принялся насвистывать.
Мисс Феррис попыталась что-то сказать, но он ее остановил:
– Прошу вас, не мучайте себя. Извинениями тут не поможешь.
Неожиданно Смит сбросил статуэтку на пол и начал топтать ее. От фигурки остались только мелкие осколки, а он все топтал и топтал, поднимая пыль.
Мисс Феррис в ужасе смотрела на него, жалея, что родилась на свет. Даже если бы он ее побил, и то было бы легче. А наблюдать, как художник в остервенении топчет свою работу, просто не было сил…
Она повернулась и, ничего перед собой не видя, побежала в учительскую, где ухватилась за Алкесту Бойл. Только эта женщина могла успокоить Смита. Келма знала, что он безнадежно влюблен в Алкесту.
– Пойдемте, пожалуйста, со мной. Скорее, – умоляла Келма Феррис.
Изумленная Алкеста последовала за ней.
Она вошли в кабинет рисования. Смит уже окончательно уничтожил свою работу и теперь сидел, орудуя мастихином. Соскребал с туфель глину. Его руки не дрожали.
Посмотрев на вошедших, он отряхнул с брюк пыль и с улыбкой встал.
– Вот такие дела.
– Дональд! – с ужасом воскликнула Алкеста Бойл. – Неужели это ваша Психея? – Она повернулась к Келме Феррис.
Та стояла бледная как мел.
– Это я ее уронила.
– Вам не следовало заниматься этим в школе, Дональд, – укоризненно произнесла Алкеста. Затем снова посмотрела на Келму Феррис. – Вы тут ни при чем. Это все из-за его небрежности.
Увидев Келму через несколько часов, она подошла к ней.
– Не переживайте, мисс Феррис. Дональд сам виноват. Лепил бы Психею дома, она была бы цела.
– Мне не следовало прикасаться к его работе, – ответила Келма. – Я этого себе никогда не прощу.
Алкеста Бойл молчала, и тогда Келма Феррис вдруг ни с того ни с сего выпалила:
– Для меня странно, что вы так разговаривали с мистером Смитом. Понимаете, я думала, что это мистер Хэмстед, с кем вы… ну…
Мисс Феррис замолкла, и они разошлись, так и не сказав больше ни слова.
